Исповедь биржевого лудомана

Все думали, что я счастлив. Ну а как иначе – сеть кофеен, кэшфлоу капает, налоги платятся, всё в белую, все довольны. Бариста в фартуках варят кофе, в зале аромат свежеиспечённых трдельников, на витрине донаты лежат, как дорогие украшения на теле стабильности. Люди приходят, улыбаются, платят. И всё вроде бы идёт по плану.

Но где-то под этой глазурью процветания внутри меня что-то гнило. Медленно. Сладко. Точно старый капучино, оставленный на подоконнике – пенка вроде есть, а запах уже тухлый. Я улыбался налоговому инспектору, который приходил на кофе и проверку. Я кивал партнёрам, делал селфи с постоянными клиентами. А сам смотрел на кассу и чувствовал – мне здесь больше нечего ловить.

Может быть, это и есть взрослая жизнь? Ты строишь систему, которая работает, приносит деньги, признание, но у тебя внутри – тишина, как на ночной бирже. Ни одной сделки. Ни всплеска. Ни падения.

И тогда в один вечер, когда бар закрылся, и последняя бариста пошла домой, я сел у витрины. За окном светился город. Мигающая неоновая надпись «кофе с собой» отражалась в моих зрачках, как цена на фьючерсы.

Я вдруг понял, что хочу не денег. Хочу риска. Хочу крови на стакане. Хочу, чтобы ставки были не на сахар в латте, а на что-то дикое, невозможное, на миллионы, которые приходят и уходят, пока ты даже не успел сделать глоток.

И именно в этот момент в моей голове впервые прозвучало слово: «Биржа». Я не знал, как, зачем и когда, но я точно понял: кофейня больше не может быть моей главной ставкой. Она стабильна. А стабильность – это боковик жизни.

И я захотел – свечей. Таких, чтобы влетать и сгорать. Или подниматься на 300% за вечер.

Тот вечер был густой, как эспрессо, и пах гарью чужих сигарет и разговоров о ликвидности.

Я забрёл в этот бар случайно. Или мне только казалось, что случайно. Название горело в темноте: «Свеча и Маржинколл». Вывеска мигала, как график на волатильности. Внутри – приглушённый свет, стойка с алко и терминалами, в углу телевизор, где мелькал МосБиржевый тикер. Бар был полон.

Каждый второй здесь знал слово «импульс», а каждый первый – каково это, когда выносит по стопу. Люди пили не ради веселья, а потому что рынок сегодня сделал им больно. Или потому что не сделал ничего – а это ещё хуже.

– Вчера взял по рынку на импульсе! – орал один, размахивая графиком на салфетке. – А он, сука, в ту же секунду пошёл вниз! Прямо как моя бывшая!

– Это ты, брат, не понимаешь DXY-корреляцию, – кивал другой, в худи с логотипом какого-то закрытого сигнального чата. – Всё надо читать через VSA. Без VSA – ты не трейдер, а кофе-по-случаю.

Я пил сидр и молчал. Слушал, вдыхал. Атмосфера опьяняла.

На втором бокале я уже обсуждал уровни поддержки. На третьем – ставил с кем-то бургер на то, пробьёт ли SPBE уровень. А на четвёртом – я сказал:

– Завтра я открываю счёт. Вхожу. Полностью.

– У тебя стратегия есть? – спросила рыжая с бокалом глинтвейна. Она явно разбиралась в свечах – и в графиках, и в душах.

– Я сам – стратегия, – сказал я. – Стабильность меня задушила.

Она рассмеялась. Впервые за год кто-то смеялся от моих слов.

В ту ночь я не дошёл до дома. Я ночевал у приятеля, на полу, рядом с его монитором, где в тёмном окне дрожала линия графика. И снился мне рынок – не как циферки, а как зверь. Он шёл ко мне. Я шёл к нему.