Колибри

Посвящается маме и папе –

Без вас мои колибри никогда бы не взлетели так высоко

Стая сомнений в голове.

И, ухудшая зрение,

Полётом вглубь себя во сне

Ночью пишу стихотворение.

Куда ведёт меня страсть жизни?

Ураган, танцующий под флейту,

На ней играет еле слышно

В такт тиканья моего времени…

Хронометр меня не отпускает,

Мне не догнать – мысли всё выше,

Идеи – ярче, а он лишь знает:

Как мало исполнению дано.

А жизнь во мне кипит и дышит,

Конец её аж там вон, далеко.

Отлично! – Сколько ещё смогу

Я миру рассказать, – хоть в прозе,

Хоть для стихов я рифмы украду.

Вопрос не в форме, дело не в вопросе,

А в храме, что ты несёшь внутри.

С моим я диалоги вечно строю,

Я спорю, дуюсь, но чтобы от тоски

Тускнеть в нём – такого я не помню.

Я берегу свой храм, люблю его,

Пересидев не одну бурю в нём.

…Гармония внутри – прежде всего,

От шевелюры и до мягких стоп.

Так вот! И сколько ещё любви

Введут мне внутрь или я отдам?

Она уже была, – шлейф её духи

Оставили, – пойду по их следам.

Сколько ещё за рамки выходить

Самой себя, взращивая крылья?

Даже, когда играю роль других,

Я нахожу под внешней пылью

Стаю колибри в голове.

Хотя внутри не райский сад,

Они живут, однако, и во мне;

Ведь не сажу я в клетки их, –

Они летают, как хотят.

Ты знаешь, я в таком восторге от того,

Что, если утро у меня стучит в окно,

Тогда, за океаном, там, где сейчас ты,

Уж виден отблеск умирающей звезды.

Понимаешь, а мне ведь даже нравится

То, как смеёмся мы над расстоянием.

К тому же, имеет пользу и разлука,

Дороже намного будем друг для друга.

Воображаешь ли, – своя есть прелесть в том,

Что мы с тобой сейчас не вместе, не вдвоём.

Всё потому лишь, что чувства, что взаимны,

Для жизни всегда в себе находят силы.

И, если Бог велит, что надо подождать, –

Что ж, а кто я, чтобы ему протестовать?

В твоё, увы, мне сердце, – нет, не заглянуть.

Могу я лишь надеяться,

Что вместе счастливо пройдём мы этот путь.

Родине

Свою любовь к родной земле,

Всю любовь к России моей

Ношу я на коже своей,

Словно тату.

Ни широкие равнины,

И ни уральских гор силу,

Я променять на другие,

Нет, не смогу.

Даже цвет нашего неба,

Силу осеннего ветра

И быстротечное лето

Я так люблю.

Да и акцент мой уральский

Узнают, как ни старайся,

Но всегда он врывается

В песню мою.

Да, я с уральских просторов,

Где такой дикой свободой

Глаза горят у народа,

Области всей.

Я с юга, хоть и не с моря,

(У нас леса в этой роли).

Ты, мой Урал Южный, родной,

Всегда во мне.

Однажды в жизни было так уютно:

Твоя мама была как подруга,

Твоя сестра была невыносима,

Но улыбалась мне очень мило.

Твой папа сказал: «Спасибо, Эвита,

Вновь я вижу улыбку у сына».

Бабушки твои меня обожали,

В тайны семьи меня посвящали.

Так спокойно жизнь шла своей чередой:

Твой шеф пообедать нас звал домой.

А зависть друзей не знала предела,

Если вдруг ты был под руку с Евой.

Шутки тёти чаще были не к месту –

Я не знала, что отвечать, честно!

Племянники всегда были некстати,

Заставая нас двух в их кровати.

Так, скажи мне, от чего рухнул тот мир?..

Хоть был потерян счёт нашим битвам,

Мы верили, что бесконечным "прости"

Любовь псом можно держать на цепи.

В виде тебя небо упало на меня;

Но женщины-титаны давно в моде.

Знаю: поэты говорят, что так нельзя,

Противоречит женственной природе

Даже то, что мы теперь машины водим,