Все жанры Все авторы
Может ли еще молиться современный человек? - Антоний Сурожский

Может ли еще молиться современный человек?

Страниц

80

Год

—

Митрополит Антоний Сурожский – выдающийся мыслитель и богослов. Однако, его наследие не ограничивается только философскими трактатами. Одной из центральных составляющих его творчества являются проповеди, которые поражают своей простотой, искренностью и глубоким смыслом. Будучи одним из самых уважаемых деятелей Православия ХХ века, он смог просветить и возвратить к Богу множество верующих, как в России, так и за рубежом.

Одним из основных вопросов, поднятых митрополитом Антонием, является: "Возможно ли современному человеку еще молиться?". В его глубоком и вдохновляющем труде ответ на этот вопрос находится. Он показывает, что живое общение с Богом не ограничено эпохой или контекстом, а зависит только от наших искренних желаний и чистоты наших намерений.

Молитва – неотъемлемая часть нашей жизни и источник глубины и осознанности. Современный человек не должен лишать себя этой благодати и радости общения с Всевышним. Митрополит Антоний Сурожский оказывается нам великим примером праведной жизни, которая основана на постоянном общении с Богом.

Добавлена информация о митрополите Антонии Сурожском как выдающемся мыслителе и богослове, а также о его значимом вкладе в проповедничество Православия. Текст содержит новые формулировки и описания, чтобы быть более оригинальным для поисковых систем.

Читать бесплатно онлайн Может ли еще молиться современный человек? - Антоний Сурожский

ЖИЗНЬ И МОЛИТВА – ОДНО

Жизнь и молитва совершенно нераздельны. Жизнь без молитвы – это жизнь, в которой отсутствует важнейшее ее измерение; это жизнь «в плоскости», без глубины, жизнь в двух измерениях пространства и времени; это жизнь, довольствующаяся видимым, довольствующаяся нашим ближним, но ближним как явлением в физическом плане, ближним, в котором мы не обнаруживаем всей безмерности и вечности его судьбы. Значение молитвы состоит в том, чтобы раскрывать и утверждать самой жизнью тот факт, что все имеет меру вечности и все имеет измерение безмерности. Мир, в котором мы живем, – не безбожный мир: его профанируем мы сами, но в существе своем он вышел из рук Божиих, он любим Богом. Цена его в глазах Божиих – это жизнь и смерть Его Единородного Сына, и молитва свидетельствует, что мы знаем это, – знаем, что каждый человек и каждая вещь вокруг нас священны в очах Божиих: любимые Им, они становятся дороги и для нас. Не молиться – значит оставлять Бога за пределами всего существующего, и не только Его, но и все, что Он значит для созданного Им мира, того мира, в котором мы живем.

Нам часто кажется, что трудно согласовать жизнь и молитву. Это заблуждение, совершеннейшее заблуждение. Происходит оно от того, что у нас ложное представление и о жизни и о молитве. Мы воображаем, будто жизнь состоит в то, чтобы суетиться, а молитва – в том, чтобы куда-то уединиться и забыть все и о ближнем и о нашем человеческом положении. И это неверно. Это клевета на жизнь и клевета на самую молитву.

Чтобы научиться молитве, надо прежде всего сделаться солидарным со всей реальностью человека, всей реальностью его судьбы и судьбы всего мира: до конца принять ее на себя. В этом – сущность акта, совершенного Богом в Воплощении. В этом вся полнота того, что мы называем предстательством. Обычно мы воспринимаем молитвенное предстательство как вежливое напоминание Богу о том, что Он забыл сделать. В действительности же оно заключается в том, чтобы сделать шаг, ставящий нас в самый центр трагической ситуации, шаг, подобный шагу Христа, Который сделался человеком раз и навсегда. Мы должны сделать шаг, который поставит нас в центр ситуации, откуда никогда больше мы не сможем выйти; солидарность христианская, Христова направлена одновременно к двум противоположным полюсам: воплотившийся Христос, истинный человек и истинный Бог, до конца солидарен с человеком, когда человек в своем грехе обращается к Богу, и до конца солидарен с Богом, когда Он обращается к человеку. Эта двойная солидарность делает нас, в каком-то смысле, чуждыми обоим лагерям и, в то же время, едиными с обоими лагерями. В этом основа положения христианина.

Вы скажете: «Что же делать?» Так вот, молитва рождается из двух источников: либо это наше восторженное изумление перед Богом и делами Божиими: нашим ближним и окружающим нас миром, несмотря на его тени; либо это чувство трагичности – нашей и особенно чужой. Бердяев сказал: «Когда я голоден, это явление физическое; если голоден мой сосед, это явление нравственное». И вот трагичность, которая предстает перед нами в каждое мгновение: мой сосед всегда голоден; это не всегда голод по хлебу, иногда это голод по человеческому жесту, ласковому взгляду. Здесь-то и начинается молитва – в этой отзывчивости на изумительное и на трагичное. Пока есть эта отзывчивость, все легко: в восторге нам легко молиться, и легко молиться, когда нас пронзает чувство трагизма.

Вам может понравиться: