«И жили они долго и счастливо, и родили пятерых детей, и получили от них двенадцать внуков и тридцать пять правнуков», – сообщал эпилог очередного любовного романа, пахнущий типографской краской и пылью библиотечной полки. Ну и дальше в подробностях описывалось, как звали каждого потомка, с кем он связал свою судьбу, где жил и так далее: вот старшая дочь Анфиса вышла замуж за графского сына и переехала в родовое поместье под Псковом, а младший сын Трофим женился на дочери купца первой гильдии и открыл собственное дело в Москве…
Я лишь вздохнула, перевернув последнюю страницу, и почувствовала на губах солёный привкус одиночества. Книга мягко шлёпнулась на потершееся в мелкий цветочек одеяло, а я уставилась в потолок, где пыльная трещина, похожая на застывшую молнию, от угла тянулась к люстре с облезлым позолоченным орнаментом, как напоминание о том, что ремонт здесь не делали ещё с девяностых. За окном тускло светил уличный фонарь, отбрасывая на стену причудливые тени от веток старого тополя.
– Ну вот, у всех счастье, мужья, дети, семьи. А у меня что?! Правильно: кредит на пятнадцать тысяч в месяц, нелюбимая работа, где я целый день разгребаю чужой электронный мусор, и старая квартира, пахнущая вареной капустой из соседней квартиры! Ну вот где в жизни справедливость, а, Вселенная?!
Вселенная, как водится, молчала, отвечая лишь гулом ночного трамвая где-то вдали. Ей не было дела до одной замученной жизнью секретарши тридцати восьми лет от роду. Хотя, если подумать, не такая уж я и замученная. Вон, в зеркале над комодом, в раме с облупившимся лаковым краем, отражалось вполне симпатичное лицо: большие голубые глаза, подернутые дымкой вечерней усталости, пухлые губы, которые мужчины на свиданиях называли «соблазнительными» (и тут же тянулись к ним, словно к пирожному в витрине), и волосы того самого оттенка блонда «медовые пряди», за который в салоне пришлось выложить половину премии и просидеть четыре часа под едкой химией. Да и фигура – не модель, конечно, но и не «пончик на палочке», как язвила коллега Галя, чья зависть была таким же неотъемлемым атрибутом офиса, как и сломанный принтер. В общем, и ухватиться есть за что, и пощупать.
И фигушки тебе, Олюшка, а не налаженная личная жизнь! В постель тащат, это да – то начальник отдела логистики, Сергей Петрович, с навязчивыми намёками и запыхавшимся «ну ты понимаешь…» после корпоратива, то смуглый красавчик Артём с сайта знакомств, пахнущий дорогим парфюмом и обещаниями, который через три свидания растворился в цифровой пустоте, оставив лишь прочитанное сообщение. Но никаких серьёзных отношений! Ни колечка на пальце, ни совместных фото в соцсетях на фоне заката в Испании, ни даже дурацких, но таких живых ссор из-за немытой кружки в раковине или разбросанных носков.
– Ну когда же ты, Оленька, нам с отцом внуков подаришь? – только и вздыхает мать, каждый раз, когда я приезжаю в родительский дом под предлогом «поесть нормального борща», густого, наваристого, пахнущего детством.
А как их подарить, тех внуков, если даже завалящего мужика, и того на горизонте не наблюдается?! Я уж и по кабакам ходила – ну, в смысле, по модным барам с подругами, где мужики пялятся на молоденьких в обтягивающих платьях, и в библиотеки заглядывала – вдруг книжный червь окажется романтичным мачо в очках и с душой бунтаря? Да даже в зоопарке была – может, у вольера с пингвинами познакомлюсь с каким-нибудь трогательным отцом-одиночкой с добрыми глазами? И фигушки! Только вонь от вольеров и крики детей.
