Как причудливо тасуется колода

Предисловие

Первый раз я оказался в Москве в середине 60-х в качестве «экскурсанта». Я был ещё студентом ставропольского мед. института и приехал на международный микробиологический конгресс. Второй раз я прибыл в Москву уже на «ПМЖ» в качестве аспиранта в 1966 году. Здесь и остаюсь до сих пор. Сейчас могу определённо сказать, что мне повезло – всю жизнь занимался экспериментальной работой в лаборатории. И это замечательно. Был, правда, период, когда эксперименты приходилось совмещать с административной деятельностью, но это продолжалось относительно не долго, всего одиннадцать лет. И здесь снова повезло – я был не директором, а заместителем директора института. А это значит, что сохранил определённую степень свободы. Директор – лицо номенклатурное, и о свободе в его жизни речь не идёт. Докторскую диссертацию я защитил в 1974 году, членом-корреспондентом АМН СССР был избран в 1986. Предлагаемые здесь очерки – это не только воспоминания, но и описание обстоятельств, при которых складывались мои теперешние взгляды и, в конечном счёте, изложение самого сформированного мировоззрения (два последних эссе). Материалы, представленные в первом очерке этой короткой подборки, вряд ли известны даже моим коллегам следующего поколения. Они нигде не публиковались и не обсуждались. Не уверен (но искренне надеюсь), что кого-то это заинтересует.

Г.Б. Смирнов. Москва. 2025 год.

Посвящаю памяти Владимира Дмитриевича Тимакова

Костя был в восторге от Бошьяна. «Смотри, – говорил он мне, – чувак доказал, что бактерии превращаются в вирусы, а вирусы в кристаллы. А потом наоборот! Ты понимаешь, что это переворот в науке!» Я понимал, но не совсем верил. Уж очень всё выглядело фантастично, как в сказке. Конечно, кристалл, в котором заключены тайны жизни, – это великолепно, но неужели такое замечательное открытие поджидало, пока мы родимся и вырастим, почему раньше никто этого не открыл? Почему не Пастер – он ведь занимался кристаллами, почему Бошьян? А за ним уже смутно маячила Лепешинская с её зарождением жизни в стерильных жидкостях. Неужели ещё один повод для восторга? Такие сомнения теснились в голове первокурсника медицинского института. В моей голове. Это был 1960 год.

Ни я, ни мой тогдашний друг Костя ничего не знали о том, что происходило 10 лет назад, когда мы были «выпускниками» детского сада и после этого первоклассниками. А происходили поистине драматические события. Только что, в 48 году, триумфально прошла августовская сессия ВАСНИЛ, вейсманизм-морганизм успешно заклеймили, наконец, разобрались в сущности науки генетики и увидели, что это «продажная девка империализма». И сразу же, не откладывая в долгий ящик, вооруженные новыми творческими прозрениями в тонкостях марксистско-ленинского учения, приступили к борьбе с космополитизмом. Здесь в энтузиастах недостатка не было. Они стремились внести каждый свой вклад в укрепление единственно верной и поистине передовой советской науки и противопоставление её науке буржуазной и реакционной. И не просто внести свой вклад, а по возможности возглавить движение. А сделать это не так уж трудно. Сорбонну или Эм Ай Ти заканчивать не обязательно. Да что там Сорбонну, МГУ – и то ни к чему – достаточно ветеринарной академии или даже курсов пропагандиста. Конечно, не всё так просто – лидер уже есть – Трофим Денисович Лысенко, но он свой кусок славы уже получил, неужели ничего не осталось другим преданным бойцам за советскую науку! Скорее всего, осталось.