Солнечный атлас

Рассказ неудачницы,

обреченной на вечное счастье

Тяжелые хлопья снега падали на мокрый асфальт, теряли свою индивидуальность и превращались в обычную грязь.

– Который час?

Он молча протянул руку и показал часы – дорогие механические часы на красивой руке. Маленькие гильотинки монотонно отмеряли секунды, минуты. В кафе было тепло и уютно, запах кофе бодрил. Этот мужчина мне определенно нравился, я улыбнулась сама себе, опустила глаза, и взмах ресниц вернул меня на много лет назад…

Папа с работы приходил всегда в одно и то же время. Мне показали на часах, как должны располагаться стрелки и когда уже можно начинать слушать шаги, а потом бежать открывать дверь – до того, как папа успеет постучать. Папа не успевал снять одежду, а я уже тащила его за руку в комнату:

– Мы сегодня будем смотреть кино?

Я с надеждой смотрела в папины глаза и ждала его усталую улыбку.

– Да, моя пацаночка.

Начинался ритуал подготовки к нашему сеансу. Папа поднимал руку с часами высоко к горящей люстре, держал какое-то время, а затем мы очень быстро залезали под одеяло и смотрели на волшебный циферблат папиных часов… Цифры и стрелки были покрыты фосфором и светились в темноте. На какое-то время мое дыхание замирало, а стрелки все спешили по кругу, как будто их где-то ждали. Затем они начинали таять, и вот оставался только звук: тик-так, тик-так… темно, душно. Голос мамы возвращал нас в реальность, и мы выбирались из-под одеяла с улыбками до ушей.

– Какой фильм смотрели сегодня?

Мама улыбалась и с радостью слушала наш рассказ… рассказ в два голоса, где всегда один дополнял другой. История придумывалась на ходу, но всегда имела продолжение, которое можно было узнать назавтра. Это были по-настоящему наши истории и наши мечты…

Почему я решила рассказать об этом именно сегодня, именно сейчас…

Машины времени нет – это факт, но удивительно, как случайно попавшиеся на глаза вещь или предмет, а может быть, и запах, возвращают нас в прошлое. Я помню себя очень рано, хотя многие считают это невозможным. Я помню, как я училась ходить, и помню свои красные башмачки, и как было больно падать. Падала я очень часто, как говорила бабушка – из-за того, что ножки были слишком полные и цеплялись друг за друга. Это упражнение – вставать сразу после того, как ты упал, – потом мне пригодится, и не раз. Мои красные башмачки и бирочка из роддома хранятся до сих пор, только теперь их дополнили еще одни – башмачки моей дочери.

Можете ли вы вспомнить один любой день, со всеми его подробностями, с утра и до ночи? Как вы проснулись, кто был рядом в этот момент, какая была погода, какая одежда, чем завтракали, какие запахи вас сопровождали? У меня такой день есть…

Очевидно, папа хотел мальчика, а родилась я – Шустова Людмила Германовна, почти как в кино. Уверена, папа нисколько не пожалел, что у него нет сына.

Папа был «заядлый рыбак», как говорили раньше. Настоящий. Он сам плел сети – это было зимней забавой. Он готовился заранее. Где-то доставал японский капрон и веревку, на которую надо было собирать сеть, сам мастерил поплавки. Зимними вечерами, неизменно после ужина, он удалялся в свою комнату и приступал к работе. Было интересно наблюдать и слушать, как он рассказывал, но еще интереснее было, когда он учил меня плести сеть. Я умею. Теперь, когда я смотрю какой-нибудь голливудский фильм про аварию и про необитаемый остров, я представляю, как бы я со всем этим справилась. Как вы уже догадались, я не могла быть равнодушна к рыбалке. Папа называл меня «моя рыбачка».