Ребята сидели у костра и ели сосиски, только-что приготовленные на огне. Для их маленькиого отряда, состоящего из одного взрослого и троих детей, прием пищи был ужином, после которого они должны были лечь спать, ведь время шло уже за десятый час, и на лагерь опустилась холодная, непроглядная тьма.
– А я думаю, смысл – это чтобы каждый день был как выходной! Можно есть мороженое, смотреть мультики, и тебя никто не заставляет делать уроки!
Фрида в привычной ей манере фыркнула:
– Скукота. Вот выиграть олимпиаду по плаванию – это да! Будешь первым, и все тебя будут знать!
– А если это моя цель – есть мороженое и смотреть мультики? Это что, не цель?! – ерзая возразил Кайл.
Тут Фрида призадумалась и покосила глаза на свой нос, как она всегда это делает, размышляя над сложной школьной задачей.
– Вырасти, найти хорошую работу и построить дом своей мечты… Разве не в этом смысл?.. – найдя секунду тишины среди спора друзей, высказался Шон.
Споры о смысле жизни шли еще долго, и за это время каждый из ребят придумал по несколько смыслов и успел столько же раз их сменить. Бенедикт даже предположить не мог, какую дискуссию вызовет у ребят, задав такой непростой, но кажущийся на первый взгляд элементарным, вопрос. Он слушал и слушал детей, не смея прерывать или вклиниваться в их размышления. В конечном итоге, уставший от споров Кайл спросил у Бенедикта:
– Дядя Бенедикт, а что же, по-вашему, такое смысл жизни? Расскажите! Вы вот уже долго живете и точно разобрались в этом!
На заданный вопрос Бенедикт лишь рассмеялся и пошевелил палкой горящие угли в костре.
– Знаете, ребятки… – старик замолк, что-то вспоминая – Давайте, я расскажу вам одну историю, которая приключилась со мной давным-давно, когда я окончил университет и уже проработал учителем истории лет так, наверное, десять… История эта необычная, и вам она может показаться какой-то сказкой, но она была взаправду…
Бенедикт опустил взгляд и долго смотрел на языки пламени. Все ребята были охвачены волнением перед очередной захватывающей историей и ждали, затаив дыхание. Наконец, находясь под пристальными взглядами юных слушателей, Бенедикт начал свой рассказ…
***
Это было весной, перед летними каникулами. Тогда я с моим коллегой – которого вы знаете – Фридрихом, готовились к важному мероприятию, посвященному последнему звонку. Мероприятие должно было состояться через пару дней, и потому мы усердно занимались подготовкой. Как часто это бывает, неравнодушные ученики решили помочь нам в приготовлении и взяли часть работы на себя, за что я им по сей день очень благодарен. И среди них, учеников, был обучающийся двенадцатого класса, Адриэль. Это очень умный и, самое главное, невероятно добрый и отзывчивый человек. Он всегда всем помогал. Бывало, придешь на работу без настроения, а у тебя первый урок в его классе: так эта лучезарная улыбка и добрые глаза наполняли жизненной энергией. Чудесный человек, ей-богу чудесный! Вся школа его знала и любила.
Но вот что важно отметить: в последние месяцы Адриэль в школе не появлялся, что для него не характерно, ведь тот никогда не отсиживался дома, и пришел лишь помочь подготовить мероприятие со своими друзьями. Мы с другими учителями списывали отсутствие Адриэля на экзамены, ведь они уже совсем скоро; вот человек и ушел с головой в подготовку. Но… – старик сделал томительно долгую паузу – когда он зашел в актовый зал, – где мы подготавливались – мы увидели совершенно другого человека, незнакомого нам: вся кожа белая, как офисная бумага, под глазами страшные круги из темной материи, а все тело еле ходит, опираясь на трость, то и дело дрожа при каждом движении от слабости. Даже от улыбки ничего не осталось: вместо нее были плотно сжатые, высохшие губы, выражающие нескончаемые страдания…
