Дневники крови. Наследники солнца

Дневник Крови.

Суть не в том — что писать, а в том — как писать.
Можно врать в сюжете — это не очень опасно,
можно врать в идее — не беда;
губительно врать в выражении своего чувствования мира.

Юрий Нагибин



Здравствуй дорогой дневник. Психоаналитик, к которому мне предложил сходить муж во время ссоры, посоветовал записывать все волнующе меня мысли, даже самые незначительные.
Кстати, да. Вкусный был мужик.

Я люблю своего мужа. Люблю безумно, бездумно и очень сильно. Да-да, именно в том понимании, когда хочется его не только поцеловать и прижаться к груди, а практически задушить в объятьях, сломать ребра и сожрать. Я редко оглядываюсь назад, в начало наших отношений. Не перебираю воспоминания, как россыпь жемчужных бусин нанизанных на леску.
Просто я горю рядом с ним. То нежным тихим пламенем, что согревает нашу семью долгими ночами, то обжигающим и жалящим племенем опасного полуденного солнца.
Бывает, он меня злит, но я девочка хорошо воспитанная, потому за девяносто пять лет только раз вылила консервированную кровь ему на голову. Хотя, это не мешает мне выйти в другую комнату и разнести её вдребезги.
Иногда мне на самом деле хочется его ударить. И не просто ладошкой по затылку стукнуть, а нос сломать или руку, или язык в узел завязать, или стену им пробить. Выставить связанного на солнце или сердце вырвать – ни разу не хотелось. Когда злюсь – кажется, что быстрая смерть будет подарком этому упырю, а когда успокаиваюсь – избавляться от моего счастья уже нет желания.
Самым тяжелым испытанием для нашей семьи стала его депрессия, которая проклюнулась и расцвела три года назад. Работа в клановой лаборатории перестала приносить ему радость. Пропал интерес к робототехнике, а ведь каких-то десять лет назад он бредил солнцезащитными кибер-костюмами для нашей расы.
Он устал от наших детей. Да, они растут медленнее человеческих или полукровок, но это наши дети, пусть старший сын и не сможет стать великим вампиром, но он наш, первая попытка и первое счастье. Зато младшая кусачка растет нормально, кровь пьет не через силу, как старший. То, что является нормой для нас, сын сопровождает высказыванием: «Фу, какая хадость». Он хочет быть вегетарианцем.
Но ведь это не повод разочаровываться в своей крови, в своём продолжении.
А ещё он охладел ко мне. Нам через пять лет праздновать совместный век, а он не видит во мне женщину. Для младшей дочки двух древних, что больше века купалась во всеобщий любви – тяжело. И больно. Вдруг, ощутить себя нежеланной.
С ним и из-за я научилась плакать. Не так давно, но и это тоже опыт.
Вернее не так…Я стала плакать от его невыражения любви. Никогда бы не подумала до встречи с ним, что сердце может рваться, если ты не слышишь желанных слов.
Он перестал просто так меня обнимать. А ведь полвека назад он носил меня, беременную первенцем, на руках до конца второго года. Беременность двадцать четыре месяца – это ужас, так что пусть человеческие женщины радуются своим девяти.
Мысли скачут. Я никогда раньше не выплёскивала свои эмоции на бумагу.
Ещё меня волнует наш с ним отдых. Мы иногда оставляем детей с няней-дампиром, но всё равно сидим как на иголках и не можем расслабиться. А вдруг дети её съедят и останутся дома без присмотра?
Вроде стало легче. До новых встреч, дневник, ещё увидимся.