Первородная сфера

Александр Соколов видел, как умирают виды. Тысячи их. Миллионы. За свою карьеру генетика он наблюдал, как вымирают целые семейства организмов – один за другим, словно огни гаснущего города. Но он никогда не видел, как виды возвращаются. До сегодняшнего дня.

Птица билась о стенки контейнера, и каждый удар крыла оставлял на прозрачном пластике смазанный кровавый след. Не должно было быть никакой крови. Обыкновенный городской воробей весом двадцать пять граммов – серо-коричневое пятнышко из перьев, сложной иерархии полых костей и рудиментарных зубчиков на клюве – превращался во что-то иное.

В лаборатории стояла мёртвая тишина, нарушаемая лишь хаотичными ударами и скрежетом. Трое ассистентов застыли полукругом, их лица в свете мониторов казались восковыми масками. Они знали, что это значит. Все знали.

– Алекс, – прошептала Ирина, не отрывая взгляда от контейнера. – Это же не…

– Нет, – отрезал Соколов, хотя знал, что она права. – Контаминация образца. Или мутация под действием радиации. – Он нервно провёл рукой по седеющей щетине. – Запусти полную диагностику системы РАД.

Дело было не в радиации. И не в контаминации. Эти объяснения он придумал для них. Для себя. Чтобы не признавать очевидного – их система дала сбой.

На мониторе перед ним зеленая линия, отображающая активность квантовых якорей – устройств, стабилизирующих ДНК организмов на заданном эволюционном этапе, – пошла резкими зигзагами и внезапно оборвалась. Система РАД вышла из-под контроля.

Воробей в контейнере уже не был воробьём. Его конечности удлинились, когти на крыльях стали чётче, а хвост раздался вширь, превратившись в плотную веерообразную структуру. Перед ними разворачивалась ускоренная эволюция наоборот – деэволюция – возвращение к предкам. Птица трансформировалась в нечто, напоминающее миниатюрного динозавра.

– Господи, – пробормотал кто-то из ассистентов.

Соколов отвернулся от контейнера и быстро пересёк лабораторию. Сквозь панорамное стекло, отделяющее биокупол Нова Терра от внешнего мира, открывался вид на безжизненную пустошь. Там, за барьером, лежал мир после серии экологических катастроф – серый, мёртвый, непригодный для человеческой жизни.

Во имя спасения этого мира они и создали систему РАД – Регрессионную Активацию ДНК. Технология должна была стать панацеей – способом восстановить разрушенные экосистемы путём активации "спящих" генов, возвращая современные организмы к их эволюционным предкам. Контролируемая деэволюция. Ключевое слово – контролируемая.

– Доктор Соколов, – голос Ирины дрогнул. – Квантовые якоря в секторах F7 и D9 также показывают сбои.

Он стиснул зубы так, что заболели челюсти.

– Отправьте дроны на проверку. Немедленно.

– Уже летят.

Соколов вернулся к контейнеру. Существо внутри теперь затихло, съёжившись в углу. Оно смотрело на людей тёмными глазами, в которых отражался лабораторный свет. В этом взгляде Алексу почудилось нечто неестественное – будто через существо на него смотрела сама эволюция. Безжалостная, равнодушная сила, которую они посмели укротить.

Память услужливо вернула его на семнадцать лет назад. Он снова стоял на крыше своего дома в Цюрихе и смотрел, как экологическая катастрофа уничтожает город. Ядовитый туман поднимался от реки Лиммат, превращая всё живое в почерневшие статуи. Вопли умирающих. Беспомощность. Невозможность спасти Лену и маленькую Мию, оказавшихся в эпицентре.