Ниран. Источник

“Никакого постоянства,

я либо в облаках,

либо в истерике.

Воздушно-припадочная.”

Устало бредя меж неочищенных сугробов, я пыталась осмыслить подлую суть некоторых недолюдей. Эта смена в ветклинике морально далась мне крайне тяжело. Какой-то очень мерзкий человек, чтоб его в аду черти во все щели драли, раскидал по району отравленные куски мяса. Что творится в головах у таких, не понимала. Да и понимать желания не было. Зато очень сильно хотелось привести их к красивому лесному пруду с кристально чистой водой и неимоверно долго всматриваться им в лица, держа за горло под водой.

Весь день хозяева ни в чем не повинных домашних любимцев неслись к нам с мольбами о помощи. А что я могла сделать? А ничего… Разве что облегчить последние минуты жизни бедных животных. Разрываясь между несколькими пушистыми сразу, думала, душа разлетится на тысячу осколков. Перед глазами застыла картина рыдающего двухметрового бородатого мужика, нежно прижимающего к себе остывающее тельце любимого шпица. Сколько слез пролилось сегодня, сколько боли и отчаяния. Тяжёлой олной накатила безысходность.

А ведь работу детского онколога бросила именно из-за этого, не выдержала. Видеть, как в маленьких пациентах, отчаянно цепляющихся за жизнь, угасает последняя искорка, оказалось невыносимым для моего душевного равновесия. Даже победившие болезнь не приносили должной радости. Не перекрывали боль от потери. Спустя всего два года практики переучилась на ветврача. Наверное, глупо было надеяться, что тут будут только бабочки и цветочки. Но все же ветеринария была гораздо спокойнее и предсказуемее. Не считая таких происшествий, как сегодня, конечно.

Голова нещадно гудела, истерика неизбежно подкрадывалась, ожидая, когда зайду в квартиру, чтобы прорваться. Она была скрытной и не любила показываться людям на глаза. Всегда выжидала, давая мне время спрятать от окружающих свои настоящие чувства. Зато потом с невероятной отдачей отрывалась по полной.

Не обращая внимания на окружающую обстановку, погрузилась в темные мысли настолько глубоко, что не обратила внимания на резкую смену обстановки. Краешек сознания зацепил нежно-розовый цветок почти на уровне глаз. «Стоп! Что?» Резко вынырнув из омута, пыталась понять, почему оказалась в прекрасном зелёном лесу на полянке, ковром устланной цветами самых разнообразных оттенков. Вариантов оказалось не то чтобы много. Первый маловероятный: у меня от стресса засвистела фляга. Второй вполне возможный: я поскользнулась и, падая, разбила голову, и теперь лежу на больничной койке в коме вся обмотанная проводками и трубочками. Но почему тогда солнце так сильно припекает кожу на лице? Еще и птицы горланили со всех сторон. Ветер, нежно прикоснувшись, принес запах земляники и полевых цветов.

– Поплыла кукуха, будь земля ей пухом!1 – процитировала строчку из песни, оглядываясь по сторонам.

Всего секунду назад была зима, мороз минус двадцать и снежная крошка валила с неба. Медленно поворачивалась, открывая всё новые детали моего возможного глюка. За спиной обнаружила арку из светлого камня, в которой, как в мутном зеркале, отражались сугробы. Секунда, рябь, как по воде, и «зима» исчезла, открывая взору всё ту же полянку, но с другой стороны. «И что теперь?!» Воспоминания из огромного количества прочитанных мною книг про попаданцев посыпались градом. Для начала нужно понять, где я и кто я. Ну, кто я – это лишнее, я – это по-прежнему я. А вот где я?