Первая ночь для дракона

В ротонде, украшенной душно пахнущими белыми лилиями, висела напряжённая тишина. Все гости замерли в ожидании, и даже самые неугомонные болтушки затаили дыхание, уставившись мне в спину колючими, любопытными взглядами.

– Лора цу Виесс, готова ли ты стать женой Оттмара Вурцера, быть верной спутницей жизни ему, хранительницей дома и крови его рода, преумножать её и чтить? Перед ликом светлой Вайсы перейти под милость её и принять свет её, осеняющий жён и матерей?

Жрица богини, высокая и худощавая – я бы сказала, даже измождённая, – замолчала, вперив в меня жутковатые светло-голубые глаза. Её строгий голос лёгким звоном отдался в ушах. И лишь в тот миг я поняла, что мне всё же придётся что-то ответить.

Не то чтобы я готова была стать женой и матерью. Совсем не готова – и не хотела. Но угроза отца моего жениха, в брак с которым я рисковала влипнуть бесповоротно в этот самый миг, явственно давила на плечи и затылок.

– Мне обязательно соглашаться со всеми пунктами? – Я вздёрнула подбородок, стараясь не смотреть на стремительно краснеющего от гнева Оттмара, который стоял рядом и крепко сжимал мою руку в своей. Его ладонь была холодной и твёрдой.

Он что, волнуется?

Жрица приподняла брови, стрельнула глазами на главу принимающего меня семейства в явной растерянности. Наверное, это первый на её памяти случай. Чтобы невеста начинала торговаться. Но я ничего не могла с собой поделать. Знала, что мне нужно ответить, но хотела чуть-чуть оттянуть этот миг. После пути назад не будет.

– Да, – твёрдо ответила женщина, получив, видно, одобрение отца жениха. Тот, к его чести, смолчал, хоть, наверное, мечтал меня придушить.

Пальцы Оттмара сжались на моей ладони ещё крепче – и захотелось вскрикнуть от нарастающей боли.

– Лора, – предупреждающе процедил он, натянуто улыбаясь жрице.

– Тогда да. – Я дёрнулась из его хватки так явственно, что кто-то из гостей за нашими спинами ахнул и зашептался, не выдержав торжественного молчания.

Служительница Вайсы облегчённо выпрямилась и воздела глаза к всё больше светлеющему с каждым лучом рассвета небу. Пёстрые тени от листвы утренней липовой рощи качались на её белом, в тонкой серебристой вышивке, одеянии, и она словно была окутана витающей в воздухе пыльцой. Красиво. И подходяще случаю. Но меня всё это полумистическое действо трогало не больше, чем вон тот камень под деревом, поросший мхом и присыпанный редкими листьями. То есть вообще никак.

– Волей, данной мне Вайсой-прародительницей, Матерью Жён и Матерей, я объявляю вас супругами, связанными её милостью, пронизанными светом и осенёнными благодатью.

Сзади подошли ещё две жрицы и плавно опустили на наши с Оттмаром головы тяжёлые серебряные венцы. Я сжала свободную руку в кулак, едва не воя от досады, что пронзала жгучим копьём моё сердце.

Надо было бежать. Не пытаться говорить с Эдвином, отцом моего свершившегося теперь мужа, не стараться воззвать к его разуму, а просто уносить ноги. Где это видано, сына знатного фрайгерра (фрайгерр – свободный господин, прим. автора) женить на беспамятной и, наверное, безродной девице только потому, что она показалась ему “хорошенькой”? Глупость какая! Дичайший вздор! И ведь Оттмар был рад – похоже, вполне натурально и искренне. И причина этого восторга, кроме возможности заполучить себе в постель законную любовницу, была мне мало понятна.