Памятные записки (сборник)

Жанр: Советская литература / Литература 20 века

Автор

Страниц

180

Год

2014

В конце 1960-х годов, на пороге своего пятидесятилетия, выдающийся русский поэт Давид Самойлов (1920–1990) принял решение открыть новую главу в своем творчестве и обратиться к прозе. Он начал работу над уникальной и заветной книгой, которая таинственным образом сочетала в себе воспоминания о его детстве, отрочестве, юности, годах войны и страшном послевоенном семилетии с размышлениями о новейшей истории, судьбе России и русской интеллигенции, а также назначении литературы в ХХ веке.

В этом замечательном литературном произведении, названном "Памятные записки", Самойлов целиком посвятил главы своей книги своим выдающимся современникам. Среди таких "последних гении" были такие известные имена, как Николай Заболоцкий, Борис Пастернак и Анна Ахматова. Он также уделял особое внимание своим старшим современникам, таким как Мария Петровых, Илья Сельвинский и Леонид Мартынов.

Но в "Памятных записках" Самойлов не забыл и своих ближайших друзей-сверстников, погибших на Великой Отечественной войне, таких как Михаил Кульчицкий и Павел Коган. Кроме того, он описал разные пути, выбранные его друзьями во второй половине XX века, такими как Борис Слуцкий, Николай Глазков и Сергей Наровчатов.

"Памятные записки" отличаются оригинальным составом и композицией, которые полностью соответствуют плану автора. В дополнение к основной части книги, в разделе "Приложения" публикуются другие мемуарные записи Самойлова и его заметки о литературе разных лет. Эти приложения позволяют читателям полнее и глубже понять его творческий путь.

Для более полного понимания "Памятных записок" в предисловии книги, написанном самой вдовой поэта Г. И. Медведевой, рассказывается о работе Самойлова в жанре прозы. Кроме того, ординарный профессор Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики" А.С. Немзер осуществил интерпретацию этой книги в послесловии, проведенной в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2014 году. Это исследование придает новый смысл и глубину "Памятным запискам" Давида Самойлова, делая их еще более уникальными и ценными произведениями нашей литературной культуры.

Читать бесплатно онлайн Памятные записки (сборник) - Давид Самойлов

* * *

«Превращаюсь в прозу, Как вода – в лед…»

Проза поэта – особая область сцеплений. И путь к ней (или его отсутствие) всякий раз окрашен индивидуально.

Д. С. в разговорах о Борисе Слуцком (и с ним самим) так часто восхищался наблюдательностью, точностью и краткостью его прозаических эссе, написанных сразу после войны, так сетовал на упорное нежелание Бориса Абрамовича продолжать столь удавшийся опыт, что в конце концов выходило: не себя ли уговаривал обратиться к прозе, без боязни изменить привычному, обжитому лику стихотворца.

Где-то во второй половине 60-х годов он начал заново оглядываться на уже миновавший и взятый – и человечески, и творчески – «второй перевал». И думать и говорить о том, что «весь опыт не умещается в стихи». Что это было? Хрестоматийное «лета к суровой прозе клонят»? Да. Но не только.

Кончался «моцартианский» период жизни и творчества, ретроспективно, как воспоминание о самом себе, изображенный в стихотворении «Дуэт для скрипки и альта». Вольная, легкая, непринужденная поступь стиха и поступка еще была и длилась, но уже перестала нравиться. Не другим – себе. Неадекватность томила и предвещала «начало новых перемен». Но поскольку гармонические натуры, к которым принадлежал Д. С., не умеют долго томиться, выход был найден не то чтобы быстро, но естественно, как будто бы он всегда существовал.

Проза начала писаться стихийно, во время пребывания в больнице в 1969 году[1].

Вроде бы от скуки и досуга; на самом деле – из-за невозможности признать ограниченное обстоятельствами пространство передвижения и общения. Называлось оно словом «клетка» и означало и любую иную житейскую формулу прикрепленности, не равную внутреннему состоянию, вынужденную запертость не обязательно по медицинской надобе.

К той поре стали проступать очертания «клетки», уготованной не для одного Д. С. и куда более душной, чем спертый воздух многоместной больничной палаты. За подпись под письмом в защиту А. Гинзбурга и Ю. Галанскова он попал в проскрипционные списки. Печатные дела, и без того шедшие со скудным скрипом, свелись к нулю: был рассыпан набор «Равноденствия» и отодвинут выход «Дней». Материальное положение было яснее ясного: одни долги, без близкой возможности с ними разделаться. Весь 1968 год после прошедшего в январе судебного процесса над А. Гинзбургом и Ю. Галансковым литературное начальство в трогательном единстве с ГБ выстраивало «клетку» для неразумных писателей, подставивших свое благополучие под удар. Надо было решать, как жить и действовать.

Решение Д. С. состояло из двух частей: не уходить в сам– и тамиздат, не порывать связи с читателем стихов и ждать своего часа для продолжения разговора с ним с печатных страниц. Здесь не место более подробно развивать эту тему, продлившуюся на два десятилетия вперед. Важно лишь подчеркнуть, что на едва проклюнувшуюся, еще не оперившуюся прозу выпадала двойная нагрузка: становление замысла и стилистики шло об руку с худшающими, «мутными временами» (определение Д. С.), и вся тяжесть размышлений об исторической судьбе России и русской литературы и своего поколения в ней, не могущих с полнотой и безоглядностью прорваться к читателю в поэзии, добровольно и неминуемо уходила в подводную часть айсберга – прозаические штудии.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: