Все жанры Все авторы
О бедном гусаре замолвите слово - Эльдар Александрович Рязанов, Григорий Израилевич Горин

О бедном гусаре замолвите слово

Страниц

50

Год

1999

"В данное время Жандармерия осуществила неожиданный налет на армию", - загадочно шепчет Мерзляев Ивану Антоновичу. "Мы живем в роковой эпохе, Иван Антонович... В Европе идут выступления, волнения," - Мерзляев понижает голос, - "там возвышаются баррикады. Вредные идеи - они словно витают в воздухе. Они искушают, обольщают... Кого может обмануть государь? Кто достоин доверия? Только армия... Однако, как говорится, 'доверяй, но проверяй'..."
- "Не надо повадиться, Иван Антонович! Мои орлы не дураки! Они не читают газет, они не видели книг, и они ничего не знают о таких идеях!" - отрезал полковник.
- "Не стоит преувеличивать, Иван Антонович... Вот у нас получен сообщение: некий корнет Плетнев из одной из строевых частей имел свободомыслящие высказывания" - сказал Мерзляев.
- "Ну и что, если он говорил под влиянием спиртного?! Все говорят!" - презрительно заметил полковник.
- "Все говорят," - задумчиво проговорил Мерзляев, - "но не все запечатлеваются на бумаге... Давайте поставим его лицом к лицу с бунтовщиками - тогда станет понятно, кто он на самом деле. Был ли он опьянен или нет".
- "Я ручаюсь за Плетнева как за самого себя!" - заявил полковник.
- "Дорогой Иван Антонович," - грустно промолвил Мерзляев, - "в такие времена нельзя брать на себя ответственность за кого-либо... Послушайте... Птицы – вроде бы послушные, но что они позволяют..." - Он сделал свисток, и попугаи немедленно заговорили: "Царь-дурак...", "Царь-дурак...", "Дурак!", "Долой самодержавие!"
Лицо полковника искривилось. И Мерзляев был поражен новыми фразами попугая.
- "Такие настроения витают не только среди общества, но и в природе!" - с радостью отметил Мерзляев, поражаясь тому, что Жандармерия в очередной раз одержала победу над армией...

Читать бесплатно онлайн О бедном гусаре замолвите слово - Эльдар Александрович Рязанов, Григорий Израилевич Горин

Первая серия

«Это произошло лет сто, а может, и двести назад, так что очевидцев, скорее всего, не осталось… Поэтому никто не сможет упрекнуть нас в недостоверности» – эти слова принадлежали режиссеру, который на ходу давал интервью.

На съемочной площадке, как говорится, «смешались в кучу кони, люди»: шла подготовка к съемкам костюмного фильма. Гример наклеивал актеру лихие гусарские усы. Костюмеры наряжали массовку в одежду горожан давно ушедшего времени. Консультант показывал, как гусары поили из кивера коней. На площадке, окруженный лошадьми, осветительными приборами, тонвагенами и лихтвагенами, стоял вертолет. К нему, заканчивая интервью, направлялся режиссер.

«История, которую мы хотим показать, не опирается на подлинные исторические факты. Она настолько недостоверна, что в нее нельзя не поверить».

Взревели винты. Вздыбились лошади. Гусары схватились за кивера, не давая порывам ветра унести их. Вертолет взмыл в воздух… Остались позади залитые солнцем белые кварталы новостроек. Вертолет пролетал над великолепными пейзажами: реки, перелески, озера, поля. Полилась ностальгическая русская мелодия. Она как бы уводила нас из сегодняшних дней в давно минувшие. И вот перед нашим взором возникли снятые с высоты птичьего полета старинные дворцы, парки и замки. Кусково и Петродворец, Архангельское и Павловск, Марфино и Царское Село.

Продолжает звучать г о л о с   з а   к а д р о м:

«Эта история приключилась в то замечательное время, когда мужчины владели шпагой лучше, чем грамотой, и шли бесстрашно не только в бой, но и под венец; когда женщины умели ценить бескорыстную любовь и вознаграждали ее приданым; когда наряды были такими красивыми, а фигуры такими стройными, что первое было не стыдно надевать на второе.

Это было время, когда царь обожал свой народ, а народ платил ему тем же и еще многим другим.

Это было время, когда лучшие умы России мыслили, но молчали, поскольку им затыкали рты, а худшие говорили, хотя, между прочим, могли бы и помолчать…

Впрочем, может быть, все было и не совсем так. Если вдуматься, эта история – сказка, слегка приукрашенная правдой, если не вдумываться, – тем более…».

По проселочной дороге ехала снятая с вертолета черная карета, запряженная четверкой. Ее сопровождали два конных жандарма.

Г о л о с   з а   к а д р о м:

«Извините, что мы начинаем нашу комедию с эпизода, несколько непривычного для веселого жанра. Дело в том, что узника, которого везут в этой карете, решили отправить на тот свет».

Из остановившейся кареты двое жандармов вывели человека со связанными руками и черной повязкой на глазах. Жертва, как и полагалось для столь торжественного случая, была одета весьма эффектно: белая батистовая рубашка с кружевной оторочкой, распахнутая на груди, черные бархатные штаны и до блеска начищенные тюремным надзирателем сапоги.

Приговоренного подвели к крутому обрыву над рекой, на другом берегу которой в дымке утреннего тумана вырисовывался силуэт спящего русского городка…

Поручик приказал пятерым солдатам занять места, а священник подошел к приговоренному с протянутым для последнего поцелуя крестом. Однако смертник демонстративно отвернулся в сторону, и священник безучастно убрал крест себе за пазуху.

За всей этой церемонией наблюдал всадник – зловещая фигура в черном плаще.

Вам может понравиться: