Владыка бездны: Восхождение

Тьма была густой, как нефть, и холодной, как лёд. Она обволакивала Алексея, растворяя всё, что он знал, всё, что он был. Ни звука дождя, стучащего по асфальту, ни боли от ножа, вонзившегося в грудь, ни запаха сырости питерского переулка – только пустота, бесконечная и глухая, как выключенный монитор, на котором погас последний пиксель. Его сознание дрожало, как слабая искра, готовая угаснуть в любой момент. Он не чувствовал тела, не слышал собственного дыхания, не ощущал ничего, кроме этой тьмы, которая тянула его вниз, в никуда. Алексей пытался вспомнить – что-то о коде, о квартире, о крови, стекающей по пальцам, – но воспоминания ускользали, как строки программы, стёртые случайным нажатием клавиши. Он умер. Это было ясно, как вывод ошибки в терминале. Но почему он всё ещё здесь? Почему эта искра не гаснет?

Вдруг в пустоте зажёгся свет —弱кий, мерцающий, как далёкая звезда на краю галактики. Искра в его сознании вспыхнула чуть ярче, цепляясь за этот свет, как за спасательный круг. Алексей попытался сосредоточиться, понять, где он, но вместо привычных ощущений – холода асфальта, сырости куртки, вкуса крови во рту – пришло что-то новое. Тяжесть. Пульсация. Как будто кто-то включил процессор, давно спящий в глубине его разума, и запустил программу, о которой он не знал. Он хотел открыть глаза, но век не было – только тьма и этот свет, который становился ближе, теплее, зовущим, как будто манил его к себе.

Тишина разорвалась. Голос – низкий, глубокий, спокойный – зазвучал в его голове, проникая в каждую клетку, как будто кто-то говорил прямо внутри черепа.

– Ты умер, Алексей, – сказал голос. – Твоя жизнь оборвалась в том переулке, под дождём, от руки того, кто не знал твоего имени. Твоё тело лежит там, в луже, холодное и пустое. Но смерть – это не конец. Это начало.

Алексей попытался ответить, выкрикнуть "кто ты?", "где я?", но его горло молчало, язык не шевелился. Он не чувствовал рта, не чувствовал тела – только разум, голый и уязвимый, висел в этой пустоте, как файл без носителя. Голос продолжал, ровный и властный, как будто читал строки кода, написанные кем-то свыше:

– Я вижу тебя, Алексей. Тридцать восемь лет, программист, одинокий, как строчка кода без документации. Ты писал программы для других, но не написал свою жизнь. Ты умер, не оставив следа. Но я даю тебе шанс. Новую форму, новую жизнь и дар, который поведёт тебя вперёд. Ты был слаб в своём прошлом, но теперь можешь стать сильнее. Прими его, и твой путь начнётся.

Сознание дрогнуло, как будто балансировало на краю пропасти. Смерть? Или что-то ещё? Алексей вспомнил переулок – холодный асфальт под спиной, лужу, пропитанную кровью, нож, вонзившийся в грудь, глаза маньяка, пустые и равнодушные. Он вспомнил свою жизнь – серую, как питерское небо, заполненную только работой, ноутбуком и тишиной, которая давила сильнее, чем любой дедлайн. "Я не хочу умирать", – подумал он, цепляясь за эту мысль, за этот голос, за единственный шанс, который у него остался. "Да", – решил он, и в тот же миг пустота взорвалась холодом, сыростью и запахом земли – острым, влажным, живым.

Глаза распахнулись – но это были не его глаза. Жёлтые, с узкими вертикальными зрачками, как у пантеры, они сверкнули в полумраке, улавливая слабый свет. Алексей лежал на каменном полу, холодном и неровном, окружённый мшистыми стенами пещеры. Воздух был тяжёлым, сырым, пах землёй, гниющими корнями и чем-то ещё – чем-то живым, но далёким, как шепот в темноте. Он попытался встать, но тело не слушалось – оно было чужим, неправильным, слишком большим и слишком сильным для того, к чему он привык. Он посмотрел на свои руки – нет, не руки, а лапы: длинные, жилистые конечности, покрытые редкой чёрной шерстью, с огромными когтями, острыми, как ножи, способные разорвать что угодно. Пальцы – если их можно было так назвать – дрожали, когти царапнули камень, оставив глубокие борозды, как следы от удара топора. Он опустил взгляд ниже – ноги такие же длинные, мускулистые, с такими же когтями, которые впились в пол, удерживая его. Хвост – длинный, гибкий, как змея – извивался за спиной, реагируя на его растерянность, как будто жил своей жизнью, независимо от его воли.