Заводские настройки

Когда говорят о трудном детстве, почему-то вспоминают деревянные игрушки, прибитые к полу. Мне интересно, у кого-нибудь действительно так было? У меня – нет, но мои игрушки по суровости могли бы посоперничать с деревянными. При этом детство не отличалось ничем примечательным или тяжёлым.

Как дочь заводчан, я ежедневно слушала разговоры родителей о работе. Всякие Бочкарëвы, Зорины и прочие товарищи превращались для меня в таинственных сказочных персонажей. Мама с папой играли с ними в другом, заколдованном мире, пока я скользила и падала с ледяных горок в дурацком детском садике «Солнышко». Одно из падений обернулось невидимой ниткой шрама на лице и сделанной после трагедии фотографией для выпускного альбома. На ней я, насупленная, сердитая, всем своим видом показывала: «Нечего меня со шрамом фотографировать!»

Иногда мне что-нибудь перепадало. Мама приносила обломки образцов из лаборатории. Сама того не ведая, она открыла для меня новый мир. Мир железок. И я даже не могла вообразить, насколько они изменят мою жизнь в будущем.

Первыми железными игрушками стали половинки металлической гантельки. Маленькие, блестящие фигурки весело перекатывались у меня на ладони. Если поставить их на основания, то получатся башни с изломанными шпилями или мачты кораблей. Возможно, половинки могли превратиться в шахматные фигуры, но я не знала, как ими играть.

Следующими мама подарила мне два гладких кирпичика с бороздами на гранях. Вот с ними можно было смело возводить что-нибудь серьёзное. Или подставку из них соорудить, например.

Однажды мама привела меня к себе на работу в лабораторию. Тогда ещё было можно. Мы прошли мимо огромного здания с белыми колоннами, на котором графическими каменными буквами было написано «ЛАБОРАТОРИЯ» и какой-то год. Позже мне объяснили, что это год постройки. Мы зашли в соседнее здание проходной. Как меня, ещё школьницу, пустили на завод, я совсем не понимала. Какие-то вертушки, охранники. Мама что-то показала им, и мы пошли дальше.

Мама вела меня широкими коридорами того огромного здания с колоннами, а я непрестанно вертела головой. Где-то там, на потолке, висели старые белые плафоны с красными цветами. А что творилось за деревянными дверями таинственных кабинетов я не представляла. Только силуэты за матовыми стёклами могли подсказать. Но они молчали.

Мамина лаборатория тоже была большая. И там стояло много странных железных машин. Некоторые из них прятались в больших коробах. Об их назначении мне никто не рассказывал. Что мне хотела показать мама, я не понимала.

Тем временем её коллеги с любопытством рассматривали меня. С кем-то мы были знакомы заочно, по маминым историям, а кто-то уже видел меня с ней. Город Чебаркуль – это же большая деревня, кто-нибудь кого-нибудь да знал. Со мной здоровались в городе, спрашивали про семью, я чего-то невпопад отвечала, совершенно не понимая, с кем беседую…

Дверь заграждения одной из машин уже была открыта: наверное, готовились к испытанию.

– Сейчас, Саша, проверим, при какой силе сломается этот образец, – мама протянула мне руку с железным бруском. Жаль, я не успела его потрогать.

Мама исчезла за дверью, закрыв её за собой. И медленно, плавно машина просыпалась, словно потягиваясь. Только вместо рук у машины – маятник.