Казмах, читающий сны

Монте Ирвин, старейшина города и будущий лорд-мэр Лондона, беспокойно расхаживал из конца в конец хорошо обставленной библиотеки своего дома в Принц-Гейт . Между зубами он сжимал огрызок догоревшей сигары. Возле камина лежал крошечный спаниель, его черные глазки-бусинки следили за нервными движениями хозяина дома.

В свои сорок пять лет Монте Ирвин не отличался плохой внешностью, более того, иногда о нем говорили как о красавце. Его фигура была полной, но не корпулентной; ухоженные черные волосы и усы, свежий, хотя и грубоватый цвет лица, вместе с достоинством его прямой осанки, придавали ему что-то военное. Он старательно культивировал эту внешность, как и подобает бывшему офицеру, хотя, поскольку он не был на действительной службе, он скромно воздерживался от использования каких-либо званий.

Некоторые качества в его блестящей улыбке, восточная выразительность темных глаз под опущенными веками намекали на семитские корни, но в остальном они не были заметны в его внешности, свободной от вульгарности и, в сущности, принадлежащей успешному деловому человеку.

В сущности, Монте Ирвин преуспел во всех делах, за прискорбным исключением женитьбы. В последнее время лоб его стал впалым, и друзья-бизнесмены, знавшие его как человека воздержанного, заметили в городской столовой, где он обедал почти ежедневно, что если раньше он был известным обжорой, то теперь ест мало, а пьет много.

Внезапно спаниель вскочил на ноги с лихорадочной, паукообразной активностью, свойственной игрушечному виду, и принялся лаять.

Монте Ирвин приостановился в своем беспокойном патрулировании и прислушался.

– Ложись! – сказал он. – Тихо.

Спаниель подбежал к двери и жадно принюхался. Послышался приглушенный шум голосов, и Ирвин, после минутного колебания, переступил порог и открыл дверь. Собака выбежала наружу, тявкая в своей раздражающей манере стаккато, и выражение надежды исчезло с лица Ирвина, когда он увидел высокую светловолосую девушку, стоявшую в коридоре и разговаривавшую с дворецким Хинксом. На ней был испачканный Бёрберри, высокие сапоги из дубленой кожи и фуражка с козырьком явно военного образца. Ирвин хотел было снова удалиться, но девушка подняла глаза и увидела его, стоящего у дверей библиотеки. Он улыбнулся и подошел к ней.

– Добрый вечер, мисс Халли, – сказал он, стараясь говорить искренне, поскольку из всех друзей жены Маргарет Халли нравилась ему больше всех. – Вы ожидали застать Риту дома?

Выражение лица девушки было смутно-тревожным. У нее был чистый цвет лица и яркие глаза, как у здорового человека, но сегодня вечером глаза казались слишком яркими, а лицо слегка побледнело.

– Да, – ответила она, – то есть я надеялась, что она дома.

– Боюсь, я не могу сказать, когда она вернется. Но, пожалуйста, заходите, и я наведу справки.

– О, нет, я бы предпочла, чтобы вы не беспокоились, и я не останусь, тем не менее спасибо вам. Думаю, она позвонит мне, когда придет.

– Могу ли я передать ей какое-нибудь сообщение?

– Ну, – она на мгновение замешкалась, – вы можете сказать ей, если хотите, что я вернулась домой только в восемь часов, так что не могла прийти раньше. – Она быстро взглянула на Ирвина, прикусив губу. Жаль, что я не могу ее увидеть, – добавила она низким голосом.