Всеголод

Глава 1

Я никогда не верил в Бога, нет. Возможно потому что детство мое пришлось на период мрачный, абсолютно безбожный. Ужасы «лихих», как теперь принято говорить, девяностых мешали поверить в абсолют добра и справедливости, что обитает где-то там, в границах тропосферы и по-отечески нежно глядит на нас сверху вниз… Ветераны, торгующие медалями у входа в метро, стаи тощих собак и ботинки, что вот уже два сезона, как малы. Нет-нет-нет, в том пыльном, пропахшем луком и карбидом времени святости ни на грамм. Особенно во всем, что касалось еды!

Не могу сказать, что мы голодали буквально – обмороков на моей памяти не случалось… Но отчётливо помню, с какой жадностью смотрел на сладкое, выпечку, сосиски и лимонад. Блуждая с матерью в лабиринтах магазина просрочки я мечтал купить как можно больше. Ну и пусть конфеты в коробке покрылись налетом! Эка невидаль! Таким лишь балованного европейца пугать, а русский человек на сроки годности не смотрит… И благодаря этому берет шоколадную пасту «Alisa» со скидкой 70%.

Впервые осознать, что голод 90-х – это не шутка пришлось еще ребенком. Если ничего не путаю, я тогда ходил во второй класс, а страна лежала в экономической коме с конца лета. Слово дефолт в моей голове не откликалось чем-то страшным. Отнюдь! Я даже находил его красивым, повторял громогласно и четко, пародируя Екатерину Андрееву. Однажды даже пришел к матери с вопросом: «А что это, собственно, такое, дефолт?!». Мама безрадостно вздохнула и указала на пустеющий мешок муки, ютившийся в коридоре.

В тот вечер она пекла хлеб. Я радовался. Она плакала. По очереди мы протыкали буханку спичкой, чтобы понять степень готовности теста. Восьмилетнему мне и в голову не приходило, что все это – последняя ступень отчаяния, сойдя с которой падаешь в бездну под названием «нищета». Помню, как на следующий день спросил маму, когда мы снова приготовим хлеб? Без тени улыбки она ответила: «надеюсь, никогда». Я промолчал. Смирился и решил больше не докучать матери.

Годы спустя, я осознал ее подвиг, оценил уровень тревоги, с которым вынужденно существовали старшие. Не иметь возможности купить «Пшеничный» – показатель финансовых возможностей. Вернее, их отсутствия. Но так жили все, а значит и стесняться было нечего. Мы ели маргарин «Rama» закатывая глаза от удовольствия. Из одного кубика Gallina Blanca готовили кастрюлю супа на всю семью. Водой из-под крана разбавляли химическую пыль под названием «Yupi» и были при этом абсолютно счастливы. Мы не думали о консервантах, стабилизаторах и прочих глутаматах натрия. Просто ели, что бог пошлет. Тот самый Бог, в существование которого я так и не смог поверить…

Но кто в таком случае помог мне совершить открытие в помощь миллионам людей? Не раньше и не позже, ровно за год до начала «голодопокалипсиса» я открыл формулу идеальной подкормки, разгоняющей процессы метаболизма у растений. На первых порах это дало +12% к высоте колосьев у подопытной пшеницы. Тогда я понял, что вплотную подошел к тому, что обыватель назовет «прорывом».

Обезумевшим алхимиком я денно и нощно корпел над формулой. Идеальные пропорции меди, кобальта, железа и никеля должны были превратиться в питательную суспензию, что повысит скорость роста зерновых культур. В теории это означало невиданное: вместо одного урожая за лето собрать целых два, а то и три! С такими объемами производства легко снизить стоимость зерна и доверху забить им хранилища.