Вэй Аймин. Книга 2

Шань2

38-й год правления Дичжан – вана3.

Шань гуо4, 70 ли5 на юго-запад от Аньяна.

Зима в этом году была особенно снежная. Ветер с севера нёс бури, не переставая засыпал Аньян ченши6. Только после Нового года7 снежные покровы постепенно начали таять и к началу эрюэ8 снег полностью сошел. Сливовые сады зацвели. Нежные розовые и белые лепестки, предвестники весны, распустились на, еще местами покрытых снегом, ветвях деревьев. Столица просыпалась от зимней спячки.

Военный лагерь располагался в двух шичень9 к западу от Аньяна, северной столицы Шань. Зимние казармы, переполненные солдатами, залечивающими раны после походов и битв в Чжао; временно поставленные палатки; костры, с греющимися вокруг них, готовящими еду, болтающими, смеющимися, иногда играющими на муди10 хэйдзявеями11; некоторые костры с навешанными над ними казанами или нанизанными на вертелах тушами мелких животных; патрульные, проходящие строем вдоль правильных рядов, между палатками и зданиями казарм; стойла и укрытия для боевых колесниц – двухколесных повозок; всё настолько привычно и обыденно. Это дом, дом в котором Шилан провел почти треть своей жизни. После того как на его мутин12 – обычную уличную певицу и музыкантшу, обратил внимание проезжавший по улице даван Шань, забрал её в вангон13 и сделал своей наложницей, его – одиннадцатилетнего подроста, за ненадобностью, по приказу давана14, отправили на передовую. Благо первое время о нем заботился шушу15, но вот уже почти два года как шушу пропал. Шилан столкнулся со всеми трудностями, которые может встретить приемный сын давана, отправленный на фронт, без какой либо поддержки, без друзей. Ему пришлось не только выживать, ему пришлось доказать, что он не изнеженный ванзы16, заслужить поддержку и доверие солдат, вверенных ему в подчинение. Теперь, в свои почти четырнадцать, он командовал отрядом в сто человек.

Шилан стоял у своей палатки, смотрел на строй солдат, тренирующихся на поле. По утреннему серому небу летели тучи. Всего несколько дней назад потеплело, но зима еще не спешила сдавать свои позиции.

– Лин сяовей17, – окрикнул его приближающийся посыльный, – устный приказ давана: «незамедлительно явиться в вангон».

Шилан кивнул, развернулся, вошел в палатку, взял оружие, накинул теплый плащ, вышел из палатки, направился в сторону стоил.

– Шаочжугон18, – догнал его дувей19, – Распорядиться по поводу повозки?

– Нет, верхом быстрее, – ответил Шилан.

– Но вы только оправились от раны…

– Я в порядке, – ответил Шилан.

Он вывел из стойла коня, вскочил на него, поскакал в сопровождении пятерых солдат, в том числе двух своих личных дувеев, в сторону столицы.

Шань постоянно находилась в состоянии войны. С севера, огибая Си шамо20, атаковала необузданная и безжалостная конница нэймэнов21, вырезающая и истребляющая всё на своём пути; с запада – лучники и пехота Чжао, вместе с песками шамо Чжурчжена несли раздор и разорение; с северо-востока и востока – разрозненные дикие племена нэймэнов, едва-едва сдерживаемые предгорьями Ваньцю и стеной, огородившей Шань от их набегов, совсем недавно достроенной и укрепленной, простирающейся почти до Ушань; с юго-запада нависла угроза нападения Цин, молодого, но крепнущего день ото дня государства; с юга Вэй, захватившая территорию поймы Дофы, но столкнувшееся с наводнением и остановленное, ненадолго, потерей собственной территории вокруг устья Суньхэ и заставы.