Пьяный корабль

Краткое отступление.

Большинство русских переводов «Пьяного корабля» невозможно прочесть, чтобы уже на первой минуте не потерять нить повествования. Вроде бы всё образно, умно, торжественно и… тёмно. Поголовный и быстрый уход от чёткой сюжетной линии (а она там есть!) заводит исследователей в такой мрачнейший лабиринт, выбраться из которого не посчастливилось никому. Очевидно же, что уже с пятой строфы корабль у Рембо, медленно погибая, с ужасом и восторгом наблюдает подводные миры. А у всех, почему-то, всё скачет и скачет по волнам, будто бессмертный!

Один из переводчиков «Пьяного корабля» (не стану, не спросясь, называть его имени) высказал, как мне показалось, очень достойную мысль: «Автор – гений в самом предельном и страшном смысле этого слова. А гений всегда один на пустом корабле судьбы. И переводить его нельзя. Можно только плыть вместе с ним вниз по течению к неизбежному, как точка в конце биографии, концу. Держаться буквы в таком деле бесполезно – все равно окажется, что ты держишься за горло стиха и медленно душишь его душу. В итоге вместо «горячего слитка жизни» – высокопарное старпёрство».

Думается, причина традиционно-восторженных (в духе классического Державина) текстов в том, что при переводе за основу брались наиболее употребляемые значения слов, не учитывалась их игра (иногда на уровне просто созвучий) и подспудный (на грани фола) смысл. Но ведь мы имеем дело с создателем нового поэтического языка! Слова автора зашифрованы (условно, конечно) даже для носителей его родного наречия. К тому же не надо забывать, что корабль здесь – человек, и всё что с ним происходит, происходит не на просторах океана, а в социуме. То есть у каждой строфы есть ещё и второй, зашифрованный, смысл. Нет, многие из переводов очень даже хороши… Но это – не Рембо. Точнее – не то, что он сказал.

Р.S. Не знаю, какой из лабиринтов выпал и на мою несчастную долю. Но уверен, что стремление сделать знаменитое стихотворение хотя бы немного понятней нашим читателям, не может повлечь за собой «пожизненный эцих с гвоздями»! А значит – в путь.

P.Р.S. Переводя текст, я удивлялся: откуда у поэта из эпохи только зарождающейся цветной фотографии (не говоря уже о кино), у юноши, который ни разу не видел моря, – такое точное (до мелочей!) видение подводного мира? Поневоле задумаешься о том, каких глубин может достигать сознание человека в минуты его величайшей отрешённости…

Вадим Люк