Все жанры Все авторы
Кладовая солнца - Михаил Пришвин

Кладовая солнца

Страниц

405

Год

—

Михаил Михайлович Пришвин (1873–1954), выдающийся русский писатель и философ, чье наследие остается неподвластным времени. Уникальность его таланта заключалась не только в проникновенных описаниях природы, которой он отдавался всей душой, но и в способности раскрыть необычайную красоту русского языка. Пришвин видел больше, чем простые образы и события - за ними он уловил могучую тайну вселенной и почувствовал гармонию всего живого в этом мире. Безусловно, его произведения основаны на глубокой христианской философии и идее о согласовании творческого воображения человека с творчеством самого бытия.

В настоящем издании, представленном нашими усилиями, мы собрали самые яркие произведения Михаила Михайловича Пришвина. Среди них - автобиографический роман "Кащеева цепь", в котором писатель, через социальные и личные события своей жизни, создает масштабное полотно уникального русского бытия на рубеже веков. Нашими усилиями также восстановлено произведение "Мирская чаша", которое увидело свет только после смерти автора. А как не вспомнить знаменитую "Кладовую солнца", написанную Пришвиным "для ребенка, который живет внутри нас самих, от самого раннего детства до глубокой старости". Эти произведения - скрытые сокровища литературы, которые способны пробудить в нас неизведанное чувство восхищения перед природой и мудростью мира.

Мы гордимся тем, что можем представить вам этот уникальный сборник произведений Михаила Михайловича Пришвина и надеемся, что они принесут вам радость и вдохновение, как и нам.

Читать бесплатно онлайн Кладовая солнца - Михаил Пришвин

© М. М. Пришвин (наследник), 2020

© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2014

Издательство АЗБУКА®

Кащеева цепь

Роман

Зайчик

Однажды осенью под вечер я проходил мимо усадьбы, из которой мужики только что выгнали хозяев. Я остановился, пораженный красотою тройного умирания: усадьба умирала, год умирал в золоте листопада, день умирал. А на самом конце длинной аллеи, засыпанной кленовыми листьями, на террасе, обвитой красными лозами дикого винограда, сидел заяц…

Я не поверил своим глазам, – подумал, мне это чудится, а заяц как ни в чем не бывало сидел на той самой ступеньке, где так часто, бывало, я сам любил под вечер присесть.

Я знал историю этого дома, собирался давно ее написать, материалы были прекрасные, а главного лица не было; как я ни бился, герой не показывался. Теперь же вот, как будто в насмешку надо мной, на место героя уселся заяц. И горько мне стало: неужели действительно моя родная, любимая земля не даст героя? Я пробовал думать о множестве замечательных людей, рожденных на этой земле: вон там, не очень далеко отсюда, пахал Лев Толстой, там охотился Тургенев, там ездил на совет Гоголь к старцу Амвросию, да и мало ли из этого черноземного центра вышло великих людей, но они вышли действительно, как духи, а сама земля через это как будто даже стала беднее: выпаханная, покрытая глиняными оврагами и недостойными человека жилищами, похожими на кучи навоза. И мне стало казаться, что один старичок, совсем незначительный, укреплявший овраги садами, был достойней для моего романа, чем все эти великие люди. Я готов был остановиться на этом старике, но вспомнил, что, кроме садов и оврагов, он по воскресеньям тоже занимался литературой: писал листки под названием «Двенадцать добрых дел» и рассылал их знакомым с просьбой отсылать дальше. Вспомнив про это, я отказался от старика: невозможно же правда сделать героем большого романа человека, заключенного в кругу двенадцати добрых дел. Между тем таинственный заяц все сидел на террасе и тоже как будто о чем-то мечтал. Было еще довольно светло, и я знал, что наши обыкновенные зайцы в это время еще плотно лежат по дубовым кустарникам.

«А что, – подумал я, – случай, быть может, посылает мне этого зайца на помощь: „Смирись, мол, писатель, не умствуй; герой – это выдумка, а личность, наверно, есть и в этом зайчишке“».

– Что вы тут, батюшка, разглядываете? – спросила меня старуха, дьячихина мать.

– Марья Васильевна, – сказал я, – слыхали вы, чтобы где-нибудь заяц днем ходил по домам?

Старуха всмотрелась и вникла.

Я подсказал:

– Заяц ли это?

Она перекрестилась. Заяц, верно, заметил движение и вдруг пропал.

– Вот видите, – сказал я, – креста боится. Не сам ли это хозяин тут баламутит?

Старуха еще раз перекрестилась, уж не из страха, а из благодарности за действие креста, и тоже очень таинственно мне прошептала:

– И очень просто – прикинулся да и высматривает. Не миновать какой-нибудь беды мужикам.

Старуха потом, конечно, рассказала и на деревне о явлении зайца, и, кто знает, не из-за этого ли зайчика наши суеверные крестьяне через несколько дней разнесли усадьбу в пух и прах.

После того я окончательно убедился, что герой может быть не только не героем, но даже и личность в нем необязательна: он может просто, как зайчик, выйти посидеть на терраску, а из-за этого произойдут события грандиознейшие. Так бывает!

Вам может понравиться: