Влюблена и завербована

Человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке…

Женщина тонкими пальчиками, унизанными золотыми кольцами, брезгливо взяла крошечную фарфоровую чашку, просвечивающую в лучах закатного солнца, и ловко выплеснула коричневую жидкость в белоснежную раковину.

– Это был мой кофе, – заметил мужчина, проводив взглядом тёмную дугу.

– Это была бурда, – сказала женщина, сверкнув карими, словно влажными глазами, – я сейчас сварю тебе кофе.

Она поставила медную джезву с узким горлышком на плиту и сыпнула на дно щепотку соли. Смолов горсть зёрен в кофемолке, всыпала душистую массу в сосуд и налила очищенную мягкую воду из бутыли, бросив следом кусочек коричневого сахара. Дождавшись появления небольших пузырьков, выключила плиту, но через пол минуты повторила операцию ещё три раза. Обдав чашки кипятком, вытерла их чистым полотенцем и ловко разлила угощение по чашкам.

– Кофе – напиток богов, – нарушила она молчание, царившее на кухне, – он должен быть тёмным, как зрачки дьявола, и горячим, как дыхание дракона, чтобы пробуждать силы добра на борьбу со злом. Пробуй, – предложила она.

Мужчина взял в руки чашку и сделал глоток.

– Вкусно. Расскажи ещё что-нибудь.

– Кофе Арабика, самый популярный сорт кофе, – безразличным голосом начала она, чуть пожав плечами, – растёт на горных плато и вулканических склонах, а жару не выносит. Мастера говорят, что кофе нужно сварить не менее трёхсот раз, чтобы усвоить все тонкости извлечения вкуса и аромата. Кстати, эти чашки неправильные, они должны быть толстостенными. А ты знаешь, какого цвета бывает кофе?

– Чёрный и белый?

– Ещё зелёный, но не сразу. После сезона дождей кофейное дерево становится тёмно-зелёным, в листве раскрываются белые, напоминающие цветы жасмина, соцветия. Через девять месяцев, заметь, совсем как у людей, созревает крупная круглая тёмно-красная ягода. Внутри неё находятся парные зеленовато-серые зёрна.

– Здорово. Значит, зелёный, белый, красный, зеленовато-серый, и только потом чёрный? – перечислил он.

– Верно.

Они замолчали.

– Ещё? – спросила женщина.

– Нет. Сомневаюсь, что напиток богов пьют литрами, – усмехнулся он.

Она кивнула. Мужчина в белой рубашке и брюках сидел на табурете, а женщина стояла чёрным коконом посреди бело-голубой кухни. Они были совсем рядом, но между ними стояла словно целая Вселенная.

– Иди ко мне, – тихо и властно велел он.

Она замерла неподвижно. Он усмехнулся и встал. В два шага уничтожив расстояние между ними, подхватил её на руки. Оба мгновенно вспыхнули.

– Пожар! – раздались крики с улицы, – Пиратская яхта горит! Пожар!

Оба живо обернулись к окну. На фоне лазоревого неба полыхало зарево пожара. Женщина спрыгнула с его рук и чёрной пантерой метнулась на улицу.

– Постой! – окликнул он.

Она не услышала, выскочив на улицу и мгновенно затерявшись в толпе. Люди муравьиной лентой стремились к набережной, откуда над завалившемся набок судном вился удушливый чёрный дым, застилая небо и рисуя на нём знак беды.

У неё сердце колотилось, как птица в клетке, а единственная оставшаяся в этом безумии здравая мысль вырвалась из вязкого серого болота, образовавшегося в её голове, и улетела туда, в эпицентр пожара, к единственному важному для неё человеку, к единственному, чьё сердце было частичкой её собственного, к единственному, кто кроме неё самой определял смысл её существования на земле в этот малый отрезок общего для них времени. Исчезнет он, и исчезнет она, потому что человек не может быть совсем одинок, ведь даже у моря есть берег, а у берега – море, и они вечно играют с песчинками, перекидывая их на линии прибоя…