Однажды в коммуналке. Рассказы

© Елена Полещенкова, 2020

ISBN 978-5-0051-5547-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Они встретились у большого камня. Того самого, который лежал между их домами и в детстве считался драгоценным, потому что блестел на солнце. Александр Петрович не был в родной деревне лет двадцать. Но если посчитать, то, конечно, окажется, что все тридцать. Но считать Александру Петровичу не хотелось, как не хотелось верить в то, что словосочетание «тридцать лет назад» уже имеет к нему, шестидесятилетнему генералу, самое прямое отношение. На малую родину Александра Петровича привёл случай. А точнее – распоряжение правительства. Руководители всех ведомств должны были 1 сентября посетить линейки в своих школах.

– Сашка, ты что ль?

Александр Петрович обернулся. У камня стоял Генка. Генка курил, и огонёк сигареты в кромешной деревенской тьме выглядел маяком.

– Гена, – кивнул Александр Петрович, тем самым подтверждая, что он и вправду Сашка.

И вот они уже в холодной, пахнущей яблоками и луком веранде Генкиного дома. Генка открывает дверь в кухню – ошеломляюще светлую, нагретую до терпкой духоты.

– Видала, Верка, кого я привёл? – Генка говорит громко, с храбрым настороженным вызовом.

Верка, Генкина жена, а когда-то Сашкина и Генкина одноклассница, прижимает ладони к худым коричневым щекам, потом обнимает Александра Петровича и длинно всхлипывает. На всякий случай. Чтобы сразу пожалеть Сашку за всё грустное, что было в его жизни. Верка точно знает, что грустного в жизни хватает. Даже если эта жизнь – генеральская.

– Вот какое оно, твоё генеральское счастье? – Генка разливает по рюмкам с пёстрыми переснимками местную «зубровку». Александр Петрович вдыхает запах сладкой травы, которая растёт только в этих местах, и внутри становится горячо и волнительно. Почему-то вспоминается, как Валька из десятого прижималась к нему, тогда ещё девятикласснику, на новогоднем огоньке.

– Живёшь-то небось в бетонной коробке? – не унимается Генка.

– Ну да, в квартире.

– Во-о-от! То-то и оно, в квартире! – Генка торжествующе трясёт указательным пальцем. – А я захотел огурчика, вышел в огород – и вот он, пожалуйте, Геннадий Васильевич – свеженький, хрустященький! Ты когда последний раз-то огурец прямо с грядки лопал?

Александр Петрович неопределённо пожимает плечами.

– А вот хочешь, прямо сейчас пойдём да сорвём?

На огороде пахнет землёй, которая только-только разрешилась от бремени. Александр Петрович и Генка жуют огурцы молча, священнодействуя.

– Ну? – Генкин голос сливается с вязкой тишиной деревенской ночи.

– Да-а-а, – торжественным эхом отвечает ему Александр Петрович.

***

– Да не тяни так, задушишь! – Генка отталкивает Веркины руки и срывает с шеи скользкий галстук. – Хватит пиджака! И так вырядился, как на похороны!

– Сплюнь! – Верка застёгивает мужу пиджак на две пуговицы и удовлетворённо кивает. – Не лампасы, конечно, но вид есть!

– Надо ему мой вид, – ворчит Генка.

– И не сашкай там ему, – наставляет Верка: – Дорогой Александр Петрович, жизнь мы прожили честно…

– Ему какое дело, как мы прожили?

– …Хотим на старости лет с ванной пожить, с туалетом тёпленьким…

– Ещё чего придумай! Про туалет я с генералом говорить буду!

– Говори, про что хочешь, а чтоб квартиру в новом доме выпросил!