1. 1. Пробуждение
Голова трещала по швам. Я что, бухал вчера?
Во рту мерзкий привкус, голова гудит, в памяти чёрная дыра.
«Да что б тебя, Лекс… – наругал сам себя, – пьёшь – пей, но не до такой же степени!» Поднял руку, чтобы прикрыть глаза. А рука не поднялась.
Чего?..
Глаза распахнулись сами собой. Перед носом белая тряпка, закрывающая обзор. Это ещё что такое?!
Мышцы не слушались настолько, что я даже закричать не смог.
Бешено вращая глазами, понял, что лежу на ровной металлической поверхности с головой накрытый простынёй.
Это чья-то дурацкая шутка? Где я? Почему не могу двигаться?
Забившись в невидимых путах, что мешали подняться, услышал чьи-то шаги. Я замер в ожидании. Сейчас мне кто-то за всё ответит!
Но подошедший не стал снимать с меня простыню, чтобы поговорить. Вместо этого пространство вокруг дрогнуло и затряслось, а где-то внизу противно заскрипело несмазанное колёсико.
Понятно. Я лежу на каталке, которую сейчас куда-то везут. И меня на ней заодно.
Почувствовав себя вещью, взбесился ещё сильнее. Однако, тело по-прежнему не слушалось, собираясь и дальше изображать Ленина в мавзолее. И что мне теперь, так и лежать, молча ожидая развязки?! Закатил глаза и мысленно застонал. Да жду я, жду!
Вскоре невидимый возница остановил каталку и торжественно объявил название остановки:
– Ну вот и крематорий, Тёмыч. Приехали! Твоё последнее пристанище.
В запале я даже не обратил внимания на то, как он меня назвал. Какой-такой «крематорий»?! Вы что там, с ума все посходили?! А ну, выпустите меня!!! Что тут вообще происходит?!
От попытки крикнуть горло свело болезненным спазмом, но мне показалось, что я услышал тихий шёпот. Не тишина – уже хорошо! И я бросил все силы на попытку заговорить.
Каталка пару раз повернулась и остановилась, ударившись о преграду. Мой «возница» отошёл, в комнате защёлкали переключатели и раздался низкий нарастающий гул, как от мощного пламени, вырывающегося через узкие сопла.
– Проверка прошла успешно. Не боись, Тёмыч, – продолжил оповещать меня «возница», – оформим в лучшем виде. А прах родакам отдадим, они ведь просили. – Совсем рядом зашуршала бумага, словно кто-то листал книгу или журнал. – Странно… – продолжил «возница», – нет запроса на прах. – Он хмыкнул и одобряюще похлопал меня по ноге. – Ну ничего, Тёмыч. С кем не бывает. А хочешь, я твой прах сам заберу?! Отнесу к морю, – раздался громкий пьяный смешок, и «возница» весело добавил: – Развеешься!
– Не хочу!.. – самым натуральным образом проскрипел я и дико обрадовался: получилось!
Невидимый мне парень заткнулся, а затем резко и с шумом выдохнул:
– Ну и трава-а!
– Не… – прохрипел я и махнул рукой, пытаясь подать знак.
Рука слегка дёрнулась, простыня на мне приподнялась и опала обратно вместе с кистью.
Однако, этого хватило. «Возница» затих. Ни шагов, ни попыток запихать меня в свою адскую «духовку».
– Рука съехала. Ну, допустим, – вслух начал размышлять он, удивлённо хмыкнув. – Звук? Сдавление диафрагмы, выход воздуха из лёгких. Ну, допустим. Но…
И он снял простыню с лица, чтобы проверить: прав он или нет.
Передо мной оказался молодой парень в светло-зелёной форме медицинского работника. На его шее висело несколько разноцветных бус, а на голове болтались дреды.
Парень всмотрелся в мои выпученные в гневе глаза, но не выказал никакого удивления.
