Шэвен. Мифы Аталии 3

Тихий, болезненный стон разбудил молодого некроманта. Аким не сразу осознал, что стон исходил от него самого. Леденящий холод проник в каждый уголок его тела, причиняя ощутимую боль. Он приоткрыл тяжёлые веки и снова застонал. Начал шевелиться, но движение вызвало спазм.

Сделал глубокий вдох, который обжёг воспалённое горло. Нос заложило, головная боль пульсировала, горло горело. Юноша усилием воли заставил себя подняться и сесть ровно. Осмотрелся.

Сверху пробивался тусклый солнечный свет.

Молодой человек поднял руки наверх и попытался пошевелить пальцами, что, хоть и были в тёплых перчатках, окоченели и почти не слушались его. Наклонившись вперёд, он начал растирать ноги, пытаясь заставить кровь бежать быстрее.

Почувствовав себя капельку лучше, он поднял голову и громко крикнул:

– Мяун!

Его голос пронёсся эхом по помещению. Он замер, прислушиваясь. Ответа не было. Лишь завывания ветра доносились откуда-то сверху.

Акимир сглотнул. Опёрся на руки и немного пододвинулся, откидывая голову на холодную поверхность. События прошлой ночи проносились в голове болезненными воспоминаниями.

Шло сражение. Он пытался помочь Мяуну, когда вдруг услышал знакомую песнь ведьмы. Каждый раз, когда он оказывался на этом кладбище, он слышал её – голос, который звал и увлекал вглубь. В тот момент она наконец нашла его. Аким помнил, как Калабхити сразу отозвалась на этот зов. Меч завибрировал в руке, жаждая власти над ведьмой, её смерти.

Казалось, с каждой секундой голос Калабхити кричал всё сильнее, вытесняя из головы все его мысли и желания. Заполняя только одним – жаждой убивать.

Он не мог, и главное не хотел сопротивляться. Стоило поддаться желаниям меча, всё становилось проще. Сражение переставало быть ужасающим и мучительным. Он двигался на автомате, а внутри уже был кто-то другой. Тот, кто радовался каждому удару.

Аким не помнил, как убил ведьму. Его сознание в тот момент настолько слилось с голосом меча, что он не понимал, что происходит.

Как только её тело рассыпалось в прах, острая боль пронзила шею. Он рухнул на землю. Голова пылала. А мысли растворялись, сознание затягивало в чёрные пучины.

В тот момент Аким настолько испугался, что Калабхити окончательно подчинит его, что бросил меч и начал отползать прочь.

Он двигался к склепу. Часть нежити потеряла контроль, после смерти ведьмы. Они блуждали, неосознанно бросаясь на него, жаждя живой плоти. Он отбивался ногами, пока не добрался до склепа. Там собирался прийти в себя, но, поскользнувшись, провалился в тёмный люк. Дальше была только тьма.

Аким ударил рукой по камням, на которых сидел. Он так больше не мог. После каждого сражения, когда он пользовался мечом, ему казалось, что сходит с ума. Как всё это время его отец справлялся с этим ощущением?

Он медленно поднялся на ноги. Его распирало отчаяние и злость на самого себя: за то, что не может взять меч под контроль. За то, что оказался не тем, кем всё это время себя считал. Что все его мечты о героизме были проклятием.

Он схватил камень и с силой запустил в стену. Потом ещё один. И ещё. Из горла вырывался рык.

Тяжело дыша, он поднял голову.

– Мяун! – крикнул он.

Должны же его искать? Сонах осматривался, но вокруг было темно, он даже не видел, насколько далеко уходило помещение. Наверху был люк, но слишком высоко, чтобы дотянуться до него.