Больше космоса

Рассказ

Чёрный реголит омерзительно хрустел. Хрустел как под ногами при каждом шаге, так и на зубах, непонятным образом набившись в скафандр. Умом я понимала, что никакого хруста под ногами быть не может, ибо звуки в вакууме не распространяются. Но у меня никак не получалось отделаться от сопровождающего каждый шаг тошнотворного звука, словно давящего тысячи маленьких черепов.

– Мозг испытывает первые признаки нехватки кислорода, – профессионально отметила я, продолжая шагать. – Дальше будет хуже.

Сердце стучало как барабан, пот заливал глаза, а лёгкие работали как кузнечные меха, стараясь добыть последние молекулы кислорода из практически опустевших баллонов скафандра. Жарко мне не было – Солнце едва успело подняться над лунным горизонтом и светило мне прямо в лицо. Но организм, обманутый картиной лунного рассвета, не реагировал на доводы рассудка. Яркое и кажущееся невероятно огромным Солнце с невероятно чёрного неба, испещрённого искорками и полосами, посылало потоки излучения, не смягчаемого атмосферой – и организм чувствовал себя как на черноморском пляже в разгар сезона.

Чёрный песок хрустел под ногами. Отдельные его крупинки сверкали неожиданными золотыми искорками – россыпь монокристаллов отражала свет плоскими гранями. Чёрное небо нависало над головой – вечная, таинственная бездна космоса. Оживляли её только далёкие вспышки – обломки космического мусора сгорали в земной атмосфере. В хаотическом мерцании тусклых точек было сложно что-либо разобрать – помимо того, что рассыпающиеся и гаснущие точки знаменовали собой очередное сгорающий в атмосфере обломок.

Я споткнулась и упала наземь. Передвигаться по Луне оказалось куда тяжелее, чем по Земле, несмотря на гораздо меньшую силу тяжести. Приходилось тщательно контролировать каждый шаг, не сделать его слишком резким и быстрым – чтобы не взлететь ввысь, и потом не рухнуть вниз, повредив ранец с системой жизнеобеспечения. Это означает смерть.

Впрочем, смерть теперь практически неизбежна. До российской лунной базы более ста километров, а европейская приказала долго жить. Конечно, можно было попытаться выживать на её останках, мародёрить трофеи, отстреливая успевших надеть скафандры её обитателей и отбирая у них баллоны с кислородом – но покупать себе жизнь смертями других людей я не могла. А притаиться, как мышь, где-то в тёмном углу, стараясь не двигаться и экономя кислород – лишь оттягивание неизбежного. Лучше идти к российской базе, на восток, навстречу восходящему Солнцу. Это тоже смерть, но другая. Смерть не мелкой, прячущейся букашки, а человека, который борется до конца.

Я попыталась встать на ноги – но не смогла. Мышцы отказывались выполнять приказы лишённого кислорода разума. Удалось лишь перевернуться на спину и уставиться в небо, где огромным сапфиром сияла Земля, окружённая множественными вспышками.

Небо озарилось особенно яркой вспышкой, покрывшей едва ли не четверть небосвода россыпью гаснущих искорок – видимо, в атмосферу попал особенно крупный обломок. Я содрогнулась от укола внезапного страха, гоня от себя мысль, что он мог натворить на поверхности. Не надо об этом думать. Надо повернуться хотя бы на бок. Надо протянуть руку, и хотя бы попытаться написать на лунном реголите нужные слова. Меня найдут, увидят, поймут. Обязательно! И я принялась чертить. «Больше космоса…»