Дело № 1. Приговорить нельзя оправдать

Погоня приближалась. Боцман – немецкая овчарка, высунув влажный язык, бежал рядом.

Извилистая, словно тело змеи, дорожка вилась куда-то вверх, в горы.

Они ускорили темп. За поворотом тропинки показалось чёрное пятно входа в пещеру.

Он забежал вовнутрь и позвал за собой четвероногого друга.

Огляделся. Убежище выглядело достаточно безопасным. Тёмные своды пещеры, словно молниями, были изрезаны жилами неизвестной ему блестящей кристаллической породы.

Снаружи вновь послышались шум и крики преследователей.

Он забился в дальний угол, спрятавшись за каменным выступом, и, тихонько свистнув, подозвал к себе пса.

Прошло какое-то время – может быть минута, а может, и вечность!

Ожидание худа – хуже самого худа.

Боцман лежал рядом и громко дышал. Его верные черные, слегка слезящиеся глаза, смотрели туда же, куда и Он – на светлое пятно входа в пещеру.

Звук погони приблизился.

Внезапно луч фонаря прорезал темноту грота. Бледный диск заскользил по черному граниту пещерного свода.

Он разглядел на светлом фоне входа в убежище чью-то неясную фигуру.

Тёмный силуэт с фонарём в руке постоял ещё какое-то время, разглядывая мрачные своды, и исчез так же внезапно, как и появился.

Он лежал, затаив дыхание, зажимая рукой пасть овчарки, и шептал успокаивающе:

– Тише, дружище, не шуми, умоляю!

Наконец шаги преследователей начали удаляться, как вдруг пёс заворчал, и вывернувшись из рук, громко залаял.

Вдали послышались крики – они услышали собачий лай. Он быстро выбежал из пещеры. Боцман, бодро махая хвостом, последовал за ним, не переставая гавкать.

– Тише, дорогой, тише! Умоляю тебя, не шуми, глупая ты псина! Если они догонят нас, мы погибнем! – шептал Он собаке.

Погоня приблизилась. Позади послышался какой-то грохот и шум.

Уже отчетливо слышались голоса преследователей, но слов разобрать он ещё не мог.

Нужно было что-то предпринимать. Слева от тропинки виднелись заросли кустарника. Недолго думая, он с головой бросился в колючий терновник. Острые, словно иглы, шипы оцарапали его тело и разодрали кожу. Одежда мигом превратилась в лохмотья.

С трудом продравшись сквозь густые заросли, Он нашел просвет и забрался в эту естественную нишу. Затем подал знак собаке следовать за ним.

Боцман бойко залез в убежище: густая шерсть защищала его тело от мерзких шипов.

Он обнял пса и прикрыл рукой его пасть.

Замерев и пытаясь не дышать, Он вглядывался сквозь заросли, пытаясь разглядеть преследователей.

Он не знал, кто эти люди, которые гонятся за ними. Он не знал – почему? Он даже не знал, откуда взялась эта овчарка…

У него не было ни одного ответа. Он знал лишь одно, и точно – если погоня их обнаружит, то эти люди убьют и его, и собаку! И еще он знал, что этот пёс – его друг. Он не знал, откуда ему это известно, но Он был уверен на все сто процентов в этих двух вещах.

Погоня приблизилась, и Боцман снова занервничал. Пёс вновь хотел залаять на преследователей, и Он понял, что если не предпримет что-нибудь немедленно, то они погибнут оба. И вдруг Он осознал, что единственный способ выжить для него – это убить собаку! Убить друга!

Но как же Он мог сделать это? Перед ним стал выбор: принять единственно возможное решение в сложившейся ситуации – убить Боцмана; и второй – оставить пса в живых и, как следствие, умереть от рук преследователей вместе с овчаркой!