Последняя игра чернокнижника

— Миел-лансиш-хти-мир-екатейна? Ар-дулае-них?

Я села, несмотря на ломоту во всем теле, но не отвела взгляда от широкого, какого-то слишком круглого лица. У мужчины глаза оказались невероятного цвета — светло-голубого, но настолько ярких радужек в природе не существует. Линзы? Я простонала от боли, лежать все-таки было не так трудно. Но попыталась взять себя в руки и разобрать, что толстяк бормочет.

Он, видя полную растерянность на моем лице, повторил с паузами:

— Миел. Лансиш. Хти. Мир Екайтена?

Толстяк был одет в карикатурную белую рясу, а я находилась в каком-то странном помещении — до рези в глазах светлом, заставленном такими же светлыми шкафами. Попыталась приглядеться, но так и не смогла понять, чем же забиты все полки. Медленно перевела взгляд вниз — на свою голую грудь, на руку, из вены которой до сих пор торчала полупрозрачная игла, осмотрела ноги. Я сижу на кровати? Нет… По мере осознания я покрывалась холодным потом. Эта штуковина с сейчас отодвинутой стеклянной крышкой — не кровать… Черт, как же она называется? Слово «капсула» отдалось в голове очередными резями. Но я не смогла даже руки к вискам прижать, не то чтобы прикрыться.

Этого не может быть. Сколько прошло времени? Уж точно не полчаса.

Пухлый мужчина вдруг подался ко мне и прижал два сложенных пальца к моему лбу. Я бы отшатнулась, если бы нашла для этого силы. Он закрыл глаза и зашептал уже себе под нос, совсем неразборчиво. Действо заняло несколько минут, а я в это время тоже прикрыла глаза, чтобы быстрее прийти в себя.

И, наконец, он заговорил совсем иначе:

— Тебя зовут Екатейна? — вот так, с ударением на «ей».

— Екатерина. Катя, — поправила я скрипучим голосом. Язык во рту ощущался распухшим, огромным, а в горле сразу запершило. Я сглотнула, ощутив в слюне кровь.

— Понятно, — он широко улыбнулся. — Я могу подстроить разум под любой язык, как сделал только что с тобой, но письменные сообщения без образцов разобрать не всегда получается.

Образцов… Я уже смогла повернуть голову и сильно вздрогнула, вспоминая, как мне в ноги напоследок, перед тем как закупорить в этой стеклянной гробнице, бросили досье — с именем, фамилией, основными медицинскими характеристиками. Интересно, зачем, если меня отправляли всего лишь на полчаса в будущее? Сам этот факт подтверждал, что предполагались разные результаты — в том числе, если я очнусь в этой капсуле через миллион лет. Хотя вряд ли кто-то всерьез ставил на то, что вообще очнусь.

В горле скребло все сильнее, на глаза наворачивались истерические слезы. Но мужчина в белом спросил снова:

— Как ты себя чувствуешь, Катя?

— Плохо, — призналась честно и все-таки раскашлялась.

— Тогда ложись, ложись, — он мягко надавил на плечо. — Зелья-то у меня есть, но тут надо подумать — твоя физиология может отличаться от нашей. Не убить бы ненароком, раз выжила. Я не убийца.

Последнее заявление обнадеживало — вообще единственное во всей истории. Потолок оказался тоже белым, но еще и сверкающим. Я просто закрыла глаза, чтобы больше не получать сигналов в мозг. Но толстяк не замолкал:

— Меня зовут Ноттен, я белый айх Ир-Раттоки и практически единственный специалист по подаркам из внешних миров. Этот гроб мне приволокли два цина назад, он снова появился в главном зале библиотеки. Все изображают, будто я один способен понять, что это означает. Признаюсь честно — после того, как я испытал на нем все открывающие заклинания, просто нажал на большую кнопку. Почувствовал, что ты жива, потому боялся нарушить целостность упаковки обычными методами — расколоть и заглянуть. И ведь сработало, после этого крышка отъехала, а ты начала приходить в себя.