Ребро

На железном столе передо мной лежала мертвая старуха, древняя, как кости динозавров. Мне сказали, что это моя жена.

Моей жене позавчера исполнилось двадцать девять лет.

Поверил ли я в это сразу? Нет, конечно. Хотя они, справедливости ради, сначала только сообщили, что моя жена нашлась. Так и сказали – «нашлась», и я думал, что она жива, а потом они уточнили… Дорогу сюда я помню смутно. Кажется, со мной кто-то был, кто-то меня провожал, кто-то, как заведенная игрушка, снова и снова спрашивал меня, в порядке ли я. Но все это теперь стало посторонним и неважным. Я готовился к тому, что неизбежно, или к чуду.

Почему-то оба варианта казались мне одинаково возможными. Есть ведь еще шанс, что это чья-то ошибка или даже розыгрыш. Чудовищно жестокий, но я переживу, и я прощу Рэдж за это, если все затеяла она. Лишь бы она была жива! Я прибуду туда, а она обнимет меня, хохоча, как обычно, живая и здоровая, и я даже не смогу на нее злиться… Я бы все отдал, чтобы история ее исчезновения завершилась именно так.

Но была и другая часть меня, жесткая, прагматичная и злая. Приученная к боли и разочарованиям. Эта часть шептала, что чудес не бывает, не для таких, как я, точно. Не положено, не выписали на нашу долю. Рэдж уехала пять дней назад, три дня назад она перестала выходить на связь. Она никогда бы не устроила такую шутку. Если она не отвечала на мои звонки и не пыталась связаться со мной сама, должно было произойти что-то… плохое. Очень плохое. Я пытался успокоить себя тем, что это, возможно, она наказывает меня – мы ведь поссорились перед ее отъездом. И все же в глубине души я знал, что она бы никогда так со мной не поступила.

Я кое-как подготовился к первому взгляду на свою мертвую жену – насколько к такому вообще можно подготовиться. Но ведь мне показали не ее! Ее именем назвали какую-то старую рухлядь, которую я видел впервые в жизни.

И вот тут я сорвался. Надо сказать, что обычно я такого не делаю. Опытным путем я давно уже выяснил, что крики и вопли мало кого приводят к желанной цели. Таких, как я, и вовсе почти никогда. Потому что, с одной стороны, я ограничен суровым «Ты ж мужик, чего орешь!», а с другой – «Все вы, инвалиды, избалованы вниманием, чуть что – сразу вопли!». Поэтому проблемы я предпочитал решать спокойно, тихо и упрямо – до того финала, который мне нужен.

Но я ведь тоже не робот. Киборг – да, а робот – нет. Мне было плохо без Рэдж, я чувствовал себя бесконечно виноватым за то, что отпустил ее одну… бросил ее, если называть вещи своими именами. У меня была вроде как веская причина для того, чтобы не ехать, но я-то знал, что это по большей части лень и нежелание поддержать дурацкую во всех смыслах авантюру жены.

Я был уверен, что угрозы нет. В первый день я говорил с ней и во второй тоже. Рэдж казалась уставшей, но не напуганной. Она позвала бы меня, если бы что-то пошло не так, ведь правда?..

Так почему же она не позвала?

Чувство вины и вопросы без ответов грызли меня изнутри день за днем. Прошло не так уж много времени, но мне и это за вечность сошло. А тут меня еще и придавили новостью о том, что она мертва. Чувство было такое, будто в теле не осталось ни одной целой кости, они раздробились в пыль, мышцы порвались, и все, что было мной, теперь просто кровавое пятно на земле.