Магия большого города. Журналистка

Нас продержали в участке до утра.

Держали бы и дольше. Въедливый полицейский был явно настроен повесить на меня если не поджог, то халатность и пренебрежение безопасностью. Наши с Самантой слова о том, что печки мы в тот день не включали, он старательно игнорировал, полагая, что мы откажемся от чего угодно, лишь бы нас не обвинили в уничтожении усадьбы и двойном убийстве.

Останки мистера Кросса и бедолаги Флика так и не нашли. Усадьба потухла так же неожиданно и резко, как и загорелась. Как ни странно, сад почти не пострадал и ни один соседский дом не задело, многострадальный же старинный особняк превратился в головешки. Отыскать на пепелище обгорелые кости было непросто, да и не стали полицейские ворошить тлеющие угли. Приняв во внимание показания свидетелей, они дружно постановили, что проклятая усадьба сгорела из-за собственно проклятия, при этом, раз мы с Самантой выжили, нас отчего-то записали в ведьм. Или же магов, что примерно одно и то же. И хоть искр никто из присутствующих на наших руках не заметил, это не помешало им нас подозревать. Косые взгляды, которые бросали на меня редкие пробегающие мимо оперативники, не обещали ничего хорошего.

Поначалу нас допрашивали в общем зале. Гул голосов мешал сосредоточиться на вопросах полицейского, как и резкий разнобойный стук нескольких печатных машинок — одна из них совсем рядом с нами. Сурового вида девушка в плотно повязанном на голове платке и с сигаретой в зубах записывала каждое мое слово. Печатала она даже быстрее меня, я бы восхитилась и попросила пару уроков, если бы не обстоятельства.

Рассвет наступил удивительно быстро, я успела только дважды повторить свои показания, которые сводились к однообразному «ничего не видела, ничего не помню, очнулась — дым», а в остальное время молила всех богов прошлого, чтобы Саманте резко отказала память на события вчерашнего вечера. Видя, что я упорно стою на своем, полицейский передал меня по инстанциям выше, надеясь, очевидно, что более опытное начальство сумеет меня расколоть.

Кабинет комиссара располагался на втором этаже. К счастью, поднимались мы по лестнице — до участка прогресс в виде лифтов не добрался, к моему облегчению. Да и ни к чему оно было — всего три этажа и подвал с камерами. Про последние полицейский, что допрашивал меня, успел прожужжать мне все уши. Очевидно, надеялся запугать слабонервную дамочку. Не на ту напал — после пережитого эмоции мои в какой-то момент вернулись всплеском, а после снова куда-то подевались, так что спокойна я была, как бревно.

— Комиссар Чейс? — полицейский благоговейно постучал по гладкому полированному дереву двери.

— Да? — донеслось по ту сторону.

Восприняв это как сигнал одобрения, меня чуть ли не силком впихнули в небольшое прокуренное помещение. Если мне казалось, что в участке было дымно и душно, то сейчас мне и вовсе стало дурно. Как пытка — очень эффективно, признаю.

— Подозреваемая по делу о сгоревшей проклятой усадьбе прибыла! — отчитался за меня полицейский. Я же прикрыла рот платочком, который мне выдали на случай обильного слезоотделения и истерики, и постаралась не дышать.

Круглолицый мужчина с небольшими аккуратными усиками поднял взгляд от бумаг, окинул им меня и, не говоря ни слова, отъехал немного назад в кресле и приоткрыл форточку. Затхлый воздух всколыхнулся, повеяло недавней грозой и рассветом.