Собачий рай

О собачьей верности, о собачьем разуме написано немало. А мне бы хотелось поведать одну охотничью историю о собачьем мужестве. Итак:

Серый – по собачьим меркам – старый охотничий пёс, лайка, восьми лет от роду. Появился в нашей жизни по воле рока – ее величества судьбы, в весьма непростое и далеко несытное «перестроечное время». Тогда, годами, в геологоразведочной экспедиции небольшого сибирского посёлка на Крайнем Севере Югры не считали нужным платить зарплату геологам за труд. Экспедиция теплилась. Люди работали. Руководство в тесном «профессиональном» контакте с юристами, бухгалтерами экстренно вкладывали деньги в обеспечении своего счастливого и светлого будущего: строило на Большой земле семейные дворцы и офисы коммерческих левых золотодобывающих предприятий. На то уходили все наши зарплаты, о чём мы не сразу и догадались, ибо нас кормили посылами на трудности в стране и «выше».

Зарплату не выплачивали уже год! И всё кормили нас надеждами на лучшее будущее, маячившее светлым пятном впереди. И мы, как грамотные дипломированные «лохи» советской эпохи, «дуранутые» своими же, теперь уже бывшими коллегами и лучшими друзьями, по-прежнему вкалывали, борясь изо всех сил за выживание уже не существующей геологии, не зная, что уже высятся многоэтажные офисы, множатся элитные квартиры в центральных городах страны за счёт нам не выплачиваемых денег. Мы по-прежнему сидели под одной крышей камералок, за одними далеко не праздничными столами, начиная голодать, тогда как наши соседи уже не понимали, ибо те не голодали, а жирели.

И в то лихолетье кормить не то что дополнительного щенка, но и собственных детей стало крайне затруднительно. Молодые, полные сил и знаний специалисты геологической отрасли впервые ощутили на себе реальное понятие слова – «голод».

В один из таких дней, проходя по центральной улице таёжного села, мимо железного балка одной из семей, загруженная нерадостными мыслями о том, где достать денег на булку хлеба и, чем сегодня накормить детей, мой взор остановился на серой лайке по имени Лайма. Она ждала на крыльце свою новую – нынешнюю хозяйку, с едой.

Лайма – дочка моей лайки Мухи. Жизнь собаки сложилась нерадостно. Щенком отдала её в хорошие руки. В ней текла сильная охотничья кровь северных промысловых собак Западной Сибири, в том числе бурлила и волчья кровушка в третьем колене, доставшаяся по стечению обстоятельств от тундрового волка Приполярья. Родилась Лайма от нашей чистопородной няксимвольской лайки и оленеводческого пса, чья мама за неимением в глуши подходящего кавалера из числа собачьего рода, отгуляла при каслании стада оленей у берегов Северного Ледовитого океана с волком. Дедушка Лаймы был настоящим огромным тундровым волчарой, а бабушка – типичная оленегонная ненецкая лайка, которая и оленей пасла, и охотилась, и гружёные нарты тягала, впрочем, как и все женщины Севера умела делать всё, не деля на женское и мужское.

Встреча родителей Лаймы произошла случайно. – Моя Муха планово «потекла», крепко призадумавшись о продолжении лаечьего рода. И к нам во двор, на её гормональный природный призыв прибежал невероятно огромный кобель чистокровно волчьей масти. Он вмиг разогнал толпящихся местных кавалеров и, по-хозяйски, обосновался не за забором, а во дворе, забравшись в конуру, где расположился рядышком с будущей мамашей его серых чад – с Мухой. Собачий дом стоял вплотную к крыльцу в метре от входной двери нашего жилища. Прогонять огромного волчару не рискнула, да и не захотела: слишком красив и огромен «зятюшка» оказался! Да и пёс сразу оградил нас от неизбежных хлопот, связанных с собачьей традиционной свадьбой, где кровавые драки – норма, где лайки сражаются за право стать отцами насмерть, отправляя на свет и старых, и молодых. Люди в те годы не вмешивались в естественный отбор лаечьего рода, оттого любой двортерьер села, лишь завидев ружьё, сам бежал в тайгу на промысел. И сложнее было его оставить дома, нежели не допустить к охотничьему промыслу. Тогда не завозились в село бесчисленные породистые мелкие шавки, овчарки, спаниели и прочие собаченции не лаечьих генов. Тогда не издавались законы, карающие охотника за выгул лайки на свободе, не доносил сосед на соседа, стремясь отомстить, отжать деньжат. Миром правил Закон Тайги, а не капиталистическая алчность и криминальный авторитет…