– Бросайте, пусть подыхает. Ищите фитарель.
«Я запомню тебя, тварь. Не найдёшь ты мою фитарель. А я выживу тебе назло...»
Кровь заливала глаза, губы, всё тело ломило. Сафира вцепилась в камни, стебли травы. Занемевшие ноги не слушались, довольные мужские рожи вызывали ненависть и отвращение. Стёртая спина немилосердно саднила.
Кадим, сплюнув, пнул её ногой. Убить, конечно, заманчиво, но заполучить фитарель... Гораздо, гораздо лучше. Но для этого она должна быть живой.
– Командор, – ещё один грубый голос. – Кажется, лиары.
Выругавшись, Кадим снова от души приложился сапогом к оголённому девчоночьему бедру в разодранных окровавленных брюках.
Лиары. Сафира закрыла глаза. Свои. Неужели пришли? Неужели успели?
Кадим секунду колебался. Убить? Или всё-таки повезёт?
– Командор!
Характерный свист, прорезающий воздух, приближался. Времени мало. Ещё раз сплюнув, Кадим с силой вложил меч в ножны и заскочил на гнарана. Оглянулся. Девчонка не могла так далеко уйти без фитарели. Где же она её спрятала?
Отряд уже сидел верхом. Гнараны расправили крылья, разгоняясь и отталкиваясь от земли. Командор с сожалением стиснул зубы, пришпоривая своего. Наверное, нужно было добить...
Наконец-то.
Рука машинально коснулась шрама на правой щеке. Все остальные давно зажили, но этот... Этот был нанесён фитарелью. Он не исчезнет никогда. И не надо. Каждый раз глядя в зеркало, Сафира испытывала ненависть, которая последние три года давала ей жизнь.
«Зря ты коснулся меня фитарелью. Даже не своей. Это было твоей ошибкой...»
Быстрые шаги отвлекли её от раздумий. Альяра и Кьяф, друзья, по крупицам выводившие её из отчаянья, восстанавливающие растерзанную насильниками личность. Когда Сафира сделалась предводительницей лиаров, она приблизила их к себе насколько могла. Им будет приятно посмотреть на её триумф.
Сафира поправила и-плеть на поясе, наскоро окинула взглядом кожаные брюки, провела руками по корсету. Вроде бы нигде ничего не топорщится. Сегодня она должна выглядеть идеально.
Подошедшая Альяра улыбнулась, пригладила толстую, перевитую золотой цепочкой трехцветную косу Сафиры. Когда-то волосы были чёрно-серебристыми, двухцветными, как и у многих лиаров, наделённых силами. До того дня, когда попалась в лапы Кадиму.
Поначалу Сафире казалось, достаточно лишь смыть кровь. Но это не помогало. Тёмно-алые волосины светлели, вместе с тем набирая некоего внутреннего жара.
Она не верила. Не верила очень долго. Ведь трёхцветным может быть только предводитель. А ей не хотелось ничего, не хотелось жить. Но Талим увидел её и стал воспитывать себе преемницу. Говорил, раз она появилась, значит, ему самому осталось мало. Она не соглашалась: он так молод, так силён, так ловок. Иногда даже думала, что, возможно, если бы не ненависть к мужчинам – она могла бы полюбить его. И они правили бы вместе...
Талим грустно улыбался. А по ночам к нему проскальзывала худенькая тёмненькая одноцветная Малит. И когда Малит пропала, Талим собрал отряд и ушёл за ней. И больше не вернулся.
Однажды ночью Сафира проснулась от ощущения горения. Волосы, разметавшиеся по подушке, отливали жутким красным светом, от них исходил жар, на секунду ей даже показалось, что горит сама подушка. Ясно, без капли сомнения Сафира поняла: Талима больше нет.
