Глазами сердца

Личный путь

Из священного источника,

зарождая абсолют,

создаётся что-то прочное,

что потом осознают.

Антихрупкость, осолённая

испытаниями лжи,

в жизнь всегда была влюблённая,

не меняясь на гроши.

Мнений ржу отмыв и доводов,

распрямила гордый стан.

Ей не нужно инфоповодов

создавать самообман.

Ей не спрятаться за истиной

многочисленных цитат.

Её путь – один-единственный,

подходящий в аккурат.

Наша звезда

Ровное пламя душевного света

ровно мерцает в рассвете весны.

Птицам весенние видятся сны.

Месяца ломтик молочного цвета.

Гулко в ночи чьи-то лают собаки.

Мерно скрипит чуть заснеженный путь.

Зимы уходят, и не обмануть

сердце влюблённого в жизнь человека.

Вновь по-весеннему капает с крыши

длинных сосулек сияющий ряд,

и, встрепенувшись, берёзы стоят.

Новые веточки тянутся выше.

И возле месяца наша звезда

светит любовью душевного света

в нашу весну изумрудного цвета,

и пролагают свой путь поезда.

Обыкновенный снег

Обыкновенный снег летит;

и хорошо, и неприметно.

Он сам себе принадлежит.

Его свобода многоцветна.

Он был прозрачен, как простак,

доступен, чист и неподкупен,

потом затоптан, и впросак

всё попадался многим людям.

Но, выбирая быть собой,

он улетал и возвращался;

блестел, кружился, улыбался –

искристый, чистый, голубой.

Легко ему свободным быть.

Он, белой шубы не жалея,

накрыл террасы и аллеи

в надежде холод победить.

Тихое таинство

Тихий Сочельник. Светло и уют.

Пахнет весной. Ясноглазые блики

розовых всполохов неба плывут.

Смотрят сквозь ветви священные лики.

Тихая радость. Затеплился свет

в утреннем Солнце благого рассвета.

Нет непогоды и сумрака нет.

Радостью этой душа отогрета.

Тихое таинство. Матерь Христа,

миру родившая светлое Чудо,

не отреклась от святого креста,

чтоб не боялся Спаситель Иуды.

В первозданном серебре

В первозданном серебре, в облачном тумане,

с красотой наедине, в снежно-белой раме

соткан белый-белый день из хрустальной нити,

и бликует светотень. Профиль Нефертити

высечен на небесах лунною дорогой.

В разметавшихся снегах зимнего немного.

Вёсны, поступью легки, не сказав ни слова,

зажигают огоньки снова, снова, снова,

и туманами плывут зори на восходе,

и сияют там и тут звёзды в хороводе.

Покаяние

Закрывая людскую грязь,

мерзость помыслов, слов и дел,

отстранённо, не торопясь,

отрезвляющий снег летел.

Грязных образов перебор,

самомнений и суеты.

Покаяние – приговор

обладателям пустоты.

«Я» – в начале и «я» – в конце,

в чужой жизни, в чужой судьбе

и в трусливом самом лжеце,

в оскотинившемся рабе.

Прикрывает суровый снег

недушевную наготу.

Как зовут тебя, имярек?

Тебе, вижу, невмоготу.

Начинай свою пустоту

чистым снегом хоть наполнять

и душевную наготу

покаянием исцелять.

Завистникам

Вы, экспертных своих навысказывав мнений,

далеки от меня, как Земля от Луны.

Ваши взгляды, я вижу, обычны, земны,

но стремится наружу непризнанный гений.

Если б вам переделывать было легко

свою жизнь, вы б не стали о судьбы мараться

и мечтам об успехе большом предаваться.

Вы, быть может, ушли бы уже далеко.

Но есть я. И работа у вас закипела:

нужно всё опровергнуть, украсть, перенять.

Можно жизнь на чужую судьбу променять,

а потом не заметить, как жизнь пролетела.

Утро

Растуманилось утро. Елейно, бесшумно

он окутал деревья в Нескучном саду.

Как красиво, заманчиво, благоразумно

приоделись берёзы в переднем ряду!

Купол храма неявно слепит позолотой,

приглушённы поющие колокола.