V+V. Танец смерти

© Анжелика Морозова, 2025

ISBN 978-5-0067-7954-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мы зарождаемся в пробирках.

У нас нет родителей. И никогда не будет детей.

Мы не знаем, что такое любовь.

Виола написала три строчки в своей тетради и густо зачеркнула их. Прямые линии. Рваные росчерки. Спиральные круги. Не годится. Буквы всё равно проглядывают. Тетрадь теперь нужно уничтожить.

Опасные мысли нельзя излагать на бумаге. Один неверный шаг, и тебя заподозрят в отклонении. Детей с отклонениями утилизируют. Даже если после инкубатора они прошли первую медкомиссию и их признали «нормальными».

Виола знала, что она ненормальная, не такая как остальные. Об этом нельзя говорить, об этом нельзя писать. Но странные сны продолжают ей сниться, и от них не спрятаться, их не забыть.

Сначала они врывались к ней размытыми картинками, обрывками, мутными силуэтами. Но чем старше Виола становилась, тем отчётливее приходили видения.

Тогда Виола начала рисовать. Изображения в альбоме давались ей легко и снимали часть гнетущего груза. И карандашные наброски ни у кого не вызывали вопросов.

«Эта девочка хорошо рисует», – говорили про неё педагоги.

«Ей нужно налегать на творческие дисциплины», – вторили им врачи, изучающие мозговые процессы.

Чего хочет сама Виола, никто не спрашивал. В Обществе никто не интересуется желаниями детей. А Виола мечтала стать нейробиологом. Мечтала исследовать мозг и нервную систему, разбираться в том, что у людей в головах. Понять, что в голове у неё самой. И изобрести чип, отключающий чужие воспоминания.

После ужасной пандемии двести лет назад люди ослабли, но выжили. Всеобщая вакцинация спасла часть населения Земли, но сделала её бесплодной. Когда учёные изобрели первый ДНК-инкубатор для массового использования, наука и медицина скакнули вперёд. Следом появилась сыворотка молодости, на которую мог заработать золотых коинов любой трудящийся гражданин Общества. И применяя сыворотку, трудиться ещё дольше. Зарабатывать большее количество коинов на большее количество сывороток.

Людей стали клонировать. Но выращивать сразу больших и взрослых особей оказалось экономически невыгодно. Из инкубатора доставали девятилетних детей. Как если бы они рождались и росли естественным путём. Инкубатор выращивал такие образцы всего за десять месяцев. Популяция людей быстро восстанавливалась.

Дети, появляясь на свет, уже могли говорить, ходить, самостоятельно есть и одеваться. Ещё за девять лет они успевали научиться всему остальному, проявить себя, сдать профильные экзамены и получить профессию.

Генная инженерия развивалась. Клонологи вносили небольшие отличия в каждый экземпляр. Клонированные люди никогда не повторяли с точностью свою предыдущую версию. Новым поколениям присваивали другие имена и фамилии, а информация о коде ДНК хранилась в секрете.

Дети из инкубаторов не помнили прошлые жизни своих оригиналов. Не должны были помнить.

Виоле оставалось учиться полгода. Ей уже семнадцать лет, она в выпускном классе школы-интерната, которая на седьмом уровне.

«Это престижно», – не уставали напоминать учителя.

«Это перспективно», – соглашались ученики.

Виола грезила, что удачно сдаст необходимые экзамены и получит приглашение на работу в крупнейшую фармацевтическую компанию Конгломерата.