Танцовщица

© Иванова Г. Д., перевод на русский язык, 2025

© Лаврентьев Б. П., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Мори Огай (1862–1922) – одна из наиболее значительных фигур в японской литературе на рубеже XIX и XX веков, наряду с Нацумэ Сосэки и, может быть, Акутагавой Рюноскэ, выступившим на литературной арене примерно на два десятилетия позже того и другого.

Время, в которое жил Огай, было наполнено для его страны значительными переменами. Родился он в небольшом городке Цувано на западе острова Хонсю. Как раз к тому времени, когда он пошел в начальный класс местного училища Ерокан, произошла буржуазная революция Мэйдзи[1] (1868). Военно-феодальный режим Токугава был низвергнут, но последствия двух с половиной веков его правления чувствовались в стране. Стремясь избежать колониальной зависимости, в которой оказались тогда многие страны Азии, правительство Токугава с начала XVII века почти наглухо закрыло двери страны для иностранцев, равно как и выходы за рубеж для собственных граждан. За эту крутую политику японцы расплачивались отсталостью – в стране господствовал ручной труд, а утонченная гуманитарная культура, развивавшаяся в условиях островной замкнутости, составляла достояние весьма узкого элитарного круга при императорском дворе.

Наиболее проницательные умы Японии уже давно рвались из оков средневековых пережитков, протестовали против строгой регламентации всех сфер деятельности. Революция Мэйдзи развязала многие узлы, перед страной открылись новые возможности, и она стала быстро, даже лихорадочно модернизироваться. Протекала эта модернизация преимущественно путем приобщения к цивилизации более развитых стран Запада. Японцы стали интенсивно ездить в Европу и приглашать к себе иностранных учителей.

Отец Огая служил лекарем при своем феодале – князе Цувано. Огай, как и полагалось старшему сыну в семье, пошел по его стопам – поступил на медицинский факультет Императорского университета в Токио. Уже в девятнадцать лет он оказался в числе первых выпускников, его незаурядные способности были замечены наставниками. Вскоре он был командирован на стажировку в Германию, где ему посчастливилось заниматься у знаменитых профессоров – Р. Коха, Р. Вирхова, Μ. Петтенкофера. Четыре года немецких университетов (1885–1889 гг.) явились для него временем подлинного становления.

Специализировался он в области санитарии и гигиены. Но всем предшествующим воспитанием (он с детства изучал китайский, голландский, немецкий языки), энциклопедизмом своих предков, сочетавших врачебную и книжно-конфуцианскую ученость, он был подготовлен к необходимости постижения как естественно-научного, так и гуманитарно-литературного знания. Уже в первый год пребывания в Берлине он собрал библиотеку из ста семидесяти томов, среди которых были Эсхил и Софокл, Еврипид и Данте, Гёте и Ибсен… Позже он отмечал поразительное сходство во взглядах китайских и европейских мыслителей и литераторов.

В Берлине Огай полюбил голубоглазую немку Элизу. Брак с иностранкой представлялся в те годы практически невозможным, друзья и семья взывали к его «благоразумию», и Огай вынужден был расстаться с девушкой. Воспоминание об утраченной возлюбленной Огай пронес через всю жизнь, оно щемящей нотой прошло через многие его произведения. В дальнейшем Огай дважды женился по семейному сватовству, имел четверых детей, но ни первый, ни второй брак не принес ему счастья.