Время

ЧАСТЬ 1 ПРОШЛОЕ

Призрак

Мы очень тебя любим, мама. МЫ-ОЧЕНЬ-ТЕБЯ-ЛЮБИМ-МАМА! М-Ы-О-Ч-Е-Н -Ь-Т-Е-Б-Я-Л-Ю-Б-И-М-М-А-М-А?

Словно находишься в стеклянном шаре, который потрясли. Снаружи возня, шум, все кричат, перебивая друг друга. А внутри шара тихо-тихо и снег сыпется сверху. В этом году декабрь невпример прошлогоднему – осадки каждый день и за две недели уже замело все могилы.

Мама опять о своем, – шепчутся дети. Они переживают, они думают, что горе меня раздавило. Потому купили бизлимитный абонемент в бассейн и стали забирать меня к себе на выходные. И мы играем чинные спектакли: я приезжаю, всех обнимаю – партия заботливой адекватной бабушки. Внуки показывают свои образцовые тетради и рассказывают без интереса о том, как провели неделю. Маленькие упрямятся, им невдомек, что бабушка плоха и ее надо пожалеть. Старшие переигрывают – слишком сладко улыбаются. Я такими внуков не помню. Когда ты был жив, у нас часто жил Петька. Петруччо. Петенёчек. Вот он один сейчас страдает – видит меня без тебя, и уходит не поздоровавшись к себе. Страдает парень. Скучает сильно. Потом третий акт – наши дети усаживают меня за стол, специально убранный скатертью, что мы дарили им на ситцевую свадьбу и начинают говорить. Альбомы с фотографиями нашими убраны, зато Познер по Первому каналу вещает на полную катушку. Смешные наши дети, они взрослые дети. Они боятся говорить со мной о тебе, и всячески пытаются говорить о чем-то другом. О погоде, об ипотеках, о котах, на дачах забытых соседями. Но не о тебе.

Я слушаю их рассказы. Киваю. Иногда, когда мне становится слишком жаль их стараний, я даю им отчет о прошедьшей неделе. Поймала себя на мысли, знаешь, так смешно. Было время, помнишь любимый, я также приставала к дочкам и сыну. Где были, с кем были, почему так поздно вернулись, что ели, что пили. С ударением на пили. Смеюсь в голос – как время все меняет вверх тормашками! Теперь отчет о том где и с кем и что я ем и пью, даю я. Таблетки от давления, от мигрени, от хондроза, от поноса, тьфу. Как с маленькой! Потому иногда я стала капризничать: не разговириваю с ними, не приезжаю в гости, ухожу гулять. Но они звонят, обрывают телефон. Зинке звонят, из первой квартиры. Помнишь Зинку – высокую рябую? Я тебя к ней ревновала. Или хотела, чтобы ты думал, что я ревную. Старый пень!

– Мама, как бассейн? – голос сына разбудил задремавшую седовласую женщину и будто бы вынул из каких-то добрых и радостных снов.

– Григорий, Гриша, – мама тихо погладила большую натруженую руку сына своей мягкой старческой рукой, – Бассейн очень теплый и удобный. Я хожу туда раз в неделю, а в другие дни хожу с палками. Как Рая из Стоклгольма. Помнишь, .они с Николасом приезжали и подарили мне и па…

Здесь Анну Ванну и перебили все хором – слово папа три месяца табу в доме их детей никто. Дети сделают все, чтобы переключиться на разговоры о важном насущном и сложном. Об инфляции рубля, о том, где будут вместе с матерью праздновать новый год, о том, что Анне Ванне нужно переезжать к младшей дочери в Тулу. Оля там одна, и маму ждет давно.

Стоп! Какой переезд? Зачем?

Потому, что давление, хондрозы и мы не можем каждые выходные прыгать…сидеть с тобой весь вечер…

А кто просил? Зачем весь этот цирк? У меня все выходные насмарку теперь, после того как умер…