Иви нашли на следующий день – её выбросило на берег недалеко от деревушки Вайтере, где она жила с матерью и сестрами. Судебный следователь Круминьш с помощником, а также доктор Митич несколько задержались – они прибыли, когда девочку уже похоронили. Посовещавшись немного, Круминьш и Митич решили не тревожить тело девочки вскрытием, они написали в отчете, что имел место несчастный случай. Такое бывает нередко: заиграется ребенок, тут его русалки и подхватят! Справедливости ради заметим, что ни Эдгарс Круминьш, ни доктор Митич в русалок не верили, а рассудили так: ребенка все равно не вернуть, а возиться в июльскую жару с трупом – неприятно и хлопотно.
Всё же для порядка Круминьш вышел к реке. Ветерок приятно холодил лицо, и следователь, сняв шляпу, наслаждался им, закрыв глаза. Когда же он их открыл, то увидел девочку лет десяти, стоявшую по пояс в воде. Голубые ленты платья развивались точно водоросли – течение в этом месте было довольно сильным.
– Эй! – крикнул Круминьш, и поспешил к девочке, съезжая по песку, неловко размахивая руками:
– Выходи-ка, малышка! – на ходу он умудрился снять ботинки, но сделав шаг к воде, так и остался стоять с открытым ртом – девочки уже не было, хотя деться ей было положительно некуда.
Запыхавшись, подбежал помощник следователя Петерс, которому было поручено осмотреть берег, куда день назад вынесло маленькую утопленницу.
– Ты видел её? – указывая рукой на рябую от ветерка поверхность воды, спросил Круминьш.
– Кого? – не понял помощник.
– Здесь только что стоял ребенок… девочка… голубое платьице…
Петерс, пожав плечами, кивнул головой на кучку местных зевак, стоявших неподалеку:
– Кроме нас с Вами и этих людей, здесь никого не было. Во всяком случае, я не заметил.
Круминьш устало махнул рукой. Отпустив помощника, он взял за шнурки свои ботинки и босиком побрел в деревню, чтобы отдохнуть перед обратной дорогой, а заодно навестить старого приятеля, которого не видел с позапрошлой весны.
***
Ивар Нагель сидел на крыльце своего дома и курил трубку. Завидев гостя, он встал, и признав в нем друга, улыбнулся во всю ширь почти беззубого рта. Ивар был высок и худ – у него были длинные руки и ноги, сутулая спина. Рядом с ним коренастый, невысокий Круминьш выглядел ещё меньше и круглее.
– Здравствуй, Эдгарс! – Нагель обнял Круминьша, и тот ощутил запах конского пота и полыни, пропитавшего латаную рубаху Ивара.
– Здорово, дружище! – улыбнулся Круминьш, и достав припасенный мешочек табака, протянул Ивару – вот тебе гостинец из города!
– Спасибо, Эдгарс! – на глазах Нагеля выступили слезы, и он снова обнял друга. Помолчали.
Первым нарушил молчание Ивар:
– Когда узнал о малышке Иви, сразу подумал, что тебя пришлют. Спасибо, что не забыл старого друга!
Круминьш кивнул головой, и глядя на ярко розовые, раскрашенные заходящим солнцем облака, сказал:
– Честно сказать, я к тебе и так собирался: отдохнуть, порыбачить… Всё откладывал. А тут эта несчастная. Жаль её.
Опять помолчали.
– Можно остаться у тебя до завтра? – вдруг спохватился Эдгарс, глядя на часы.
– Конечно! – обрадовался Ивар. – Завтра сам отвезу тебя в город! – Между прочим, он прищурил глаз, у меня для такого случая есть бочонок отличного вина! Сам я до утра иной раз глаз не сомкну… старый стал – бессонница замучила!
