Потешные тайны Преображенского: как Пётр I в Москве флот строил

– Ваше Величество, сюда! Здесь что-то есть! – закричал Франц Тиммерман, раздвигая паутину в углу измайловского амбара. Его голос эхом отразился от потемневших балок, где столетия пыли и паутины хранили свои тайны.

Пётр, которому едва исполнилось шестнадцать, протиснулся между грудами старого хлама: сломанные сани с облупившейся краской, сундуки с выцветшей парчой, ржавые доспехи, покрытые вековой пылью… В воздухе витал затхлый запах забытых вещей и времени.

И вдруг – он. Маленький, потрёпанный, но с гордым изгибом кормы – бот. Его корпус, покрытый многолетней грязью, всё ещё хранил следы былой красоты. Резные украшения по бортам, хоть и потускневшие, выдавали искусную работу мастера.

– Это же… английский ботик! – ахнул Тиммерман, его глаза загорелись профессиональным интересом.

– Ну и ржавое корыто… – пробормотал юный Пётр, разглядывая запылённый ботик в измайловском амбаре. В его голосе слышалось юношеское пренебрежение к старому судну.

– Это не корыто, а шедевр! – воскликнул Франц Тиммерман, голландский купец, смахнув паутину с резного носа судёнышка. Его руки, привыкшие к корабельному дереву, нежно погладили борт. – Видите эти обводы? Это же английская работа! На таком и против ветра ходить можно!

Пётр замер, его взгляд медленно скользил по изящным линиям судна. В его голове рождалась странная мысль – неужели эта старая развалина может быть чем-то большим?

– Против ветра? – переспросил он, чувствуя, как внутри просыпается что-то новое, неизведанное. Царь резко развернулся к стоявшему рядом Карштену Бранту. – Ты можешь его починить?

Старый голландец, строивший ещё для отца Петра корабли на Каспии, хитро прищурил свои выцветшие глаза:

– Если дадите три бочки пива и двух плотников – через неделю будет как новый.

– Берите пять! – засмеялся Пётр, чувствуя, как его охватывает азарт. – И начинайте сегодня!

Так, в пыльном амбаре, среди забытого хлама, среди паутины и старых вещей, родился русский флот. Маленький ботик, найденный в пыли веков, стал первой искрой, из которой разгорится великое пламя морских побед.

В тени аккуратных черепичных крыш, где каждый камень хранил дыхание Европы, боярин Милославский, сжимая в руках тяжёлую шубу, шептал с неприкрытым ужасом: – Ваше Величество, да они же еретики! И бороды бреют!

Пётр, облачённый в голландский камзол, вызывавший немой ужас у придворных, лишь презрительно фыркнул: – Зато пушки лить умеют. И корабли строить. А ты, дядя, можешь?

(так тогда называли всех иностранцев)

Знания и опыт. После Смутного времени Россия, словно древняя крепость, отставшая от времени, нуждалась в обновлении. Немцы, голландцы, шотландцы стали не просто гостями – они принесли с собой ключи от европейской сокровищницы знаний:

Франц Лефорт (швейцарец) – преобразил армию, научил её новому строю

Патрик Гордон (шотландец) – возводил крепости, словно творил произведения искусства

Яков Брюс (шотландец) – изучал звёзды, создавал навигационные карты, превращая тьму в свет знаний

Дело, а не родство. В отличие от бояр, получавших чины за знатность крови, иностранцы доказывали свои навыки делом.

Тиммерман, потягивая голландское пиво, с усмешкой рассказывал: – У нас в Голландии, если капитан корабль на мель посадит – его судят. А не жалуют новым чином!