Под взглядом Уробороса

Посвящаю всем,

кто найдет в этой новелле

себя.

I

Дождик сильный,

серый плащ,

болотного цвета взгляд твой любимый.

И только ночь

может потушить их огни,

потому что ты,

вспоминая те

холодные сонные дни,

нервно одергиваешь руку,

тянущуюся к лицу

моему. Вспоминаешь,

как выворачивалось сердце

наизнанку так,

что смерть не казалась выходом –

лишь мукой.

Тьери,

тот вихрь от циклонов, обещанный утренними новостями каким–то мужичком в возрасте, начал бить прямо в окна и именно в тот момент, когда ты открыл входную дверь: сквозь щели, туго заклеенные желтым молярным скотчем, до меня все равно добрался противный холодок, от которого я поежилась. Крепко хлопнув дверью, ты ушел, оставив за собой лишь привычный домашний бардак и тонну недосказанных слов – не то моих, не то твоих, так и не сумела этого разобрать. Я осталась сидеть на кухне, которая видела все наши разбитые сервизы и бесполезные упреки. Пыталась поужинать – не получилось. Куриная ножка, оставленная час назад, не поддавалась. Снова сказала не то или же вообще ничего не говорила, не помню. Мои слова часто делали тебе больно, даже о новых проектах на работе: они меня не интересовали, я только кивала, ведь нужен был ты и перевернутый твой мир, но понимать это оказалось куда сложнее.

Поставила резную тарелку на столешницу, встала спиной кухонному гарнитуру. Хотелось кричать. Я сжала руки в кулаки и приложила к горячим щекам.

– Не слушай себя. Так хуже будет. Без него лучше. Наверное… – сказала себе, возвращаясь к нашему потертому столу возле окна.

Правда, лучше без тебя не было.

Закрыла лицо руками, погрузившись в тишину и прохладу. Сквозняк из окон напомнил что–то родное, отчего я ссутулила плечи. Вспомнила, как три года назад шла в середине весны по набережной. То была одна из немногих вылазок в одиночестве. Обычно все лишние мысли улетучивались при одном взгляде на Волгу или под размеренные умные подкасты в наушниках, из–за них только порой болела голова. По дороге мне приглянулся небольшой ресторан с завтраками, кофе и десертами, все–таки решила зайти. Усевшись в углу за двухместным столиком, заказала лишь кофе. Еда отвлекала от подкастов о постулатах, использованных в современных книгах. Ты сидел полубоком, возле окна, писал что–то в ежедневнике, завтракая каким–то салатом. Смотрел в окно на проезжающие машины, потом снова нырял в записи. Все вокруг не имело никакого отношения ко мне, кроме визитника, нагло выпавшего перед выходом из ресторана. Не заметила, ушла. Ты, похоже, увидел позже, потому что догнал меня после перекрестка с долгими светофорами. Почувствовав руку на плече, обернулась. Твой наспех застегнутый плащ цвета охры еле прикрывал оголенную шею. Я поморщилась. Не любила холод и людей, которые так просто могли ходить без шарфиков. Закрывшись воротником от надоедливого ветра, я приняла визитницу и все–таки улыбнулась.

– Благодарю, – первая сказала я, потому что до сих пор ты молчал.

Подняв глаза от собственных рук на тебя, я увидела белый сад, спокойные лужицы, которые иногда имели привычку куда–то перетекать, вереск и сырую землю. Там легкий ветерок трепал мои тонкие волосы, облака собирались в странные рисунки, а сердце пропускало удары. Присмотрелась. Еще виднелся вечнозеленый лес со скрытыми болотцами, где каждый кустарник утопал и даже не пытался противиться жгучей массе, засасывающей каждую минуту все глубже и глубже. И вынырнуть из твоих глаз я больше не смогла. То наружное спокойствие и неявная буря не находили в моей голове оправдания. Знаешь, ты напомнил мне родную деревню, где я провела большую часть жизни. В ней могли происходить абсурдные вещи, например, на топях цвели молодые яблони.