Все жанры Все авторы
Хризалида. Стихотворения - Варвара Григорьевна Малахиева-Мирович, Т. Нешумова

Хризалида. Стихотворения

Страниц

200

Год

2013

Варвара Григорьевна Малахиева-Мирович (1869, Киев – 1954, Москва) – известный русский поэт, чье наследие включает почти четыре тысячи стихотворений. Ее первые сохранившиеся стихи были написаны в 1883 году, а последние – всего за год до ее смерти.

Малахиева-Мирович была не только талантливым поэтом, но и обладала разносторонними интересами. Она была близкой подругой известных писателей Льва Шестова, Елены Гуро, Даниила Андреева и Игоря Ильинского. Более того, она была переводчицей работ Бернарда Шоу и «Многообразия религиозной жизни» Уильяма Джеймса.

Малахиева-Мирович также является старейшим автором неофициальной литературы и оставалась верной символизму до конца своей жизни. Однако она открыла в символистской системе возможности иронически отстраненного реалистического письма. Ее произведения не только отражают глубокие символические значения, но и содержат элементы иронии и сарказма.

Новое издание работ Малахиевой-Мирович включает в себя выбранные стихотворения, никогда ранее не опубликованные, а также ее единственную книгу стихотворений "Монастырское" (1923) и несколько редких публикаций, вышедших при жизни автора. Это ценное собрание позволяет читателям познакомиться с творчеством этого выдающегося русского поэта и открыть для себя ее уникальный стиль и образ мышления.

Читать бесплатно онлайн Хризалида. Стихотворения - Варвара Григорьевна Малахиева-Мирович, Т. Нешумова

РАННИЕ СТИХИ

(1883–1915)

«Задумчиво стою у райского порога…»

Задумчиво стою у райского порога[1].
Перешагнуть его нет сил.
Как погляжу в лицо всеведущего Бога,
Когда он спросит: «Как ты жил?»

[1883]

«Кончен день бесполезной тревоги…»

Кончен день бесполезной тревоги[2]
И ненужного миру труда,
Отшумел, на житейской дороге
Не оставив живого следа.
И в прошедшем так много их было,
Не оправданных будущим дней…
. . . . . . . .
Тщетно солнце доныне светило
Над бесплодной душою моей.

[1887]

«Тихо плачут липы под дождем…»

Тихо плачут липы под дождем[3].
Сладко пахнет белая гвоздика.
А над ней по ставне за окном,
Расцветая, вьется повилика.
Вот и ночь. Душиста и темна,
Подошла неслышными шагами,
Обняла уснувший мир она
И кропит, кропит его слезами.

[1888–1889]

[Дача под Киевом]

«Как тихо. Оливы сплетают…»

Как тихо. Оливы сплетают[4]
Серебряно-серый убор
По склонам террас, что сбегают
Ступенями желтыми с гор.
Как будто своею стеною
Мою оградить тишину
Им велено было судьбою,
Пока здесь навек не усну.
Не слышно ни птиц щебетанья,
Ни чистых мелодий цикад.
Лишь ветер прилива дыханье
Доносит в Забвения сад.

1896

Оспедалетти

«В серебре пушистом инея…»

В серебре пушистом инея[5]
На лесной опушке ель
Смотрит в дали бледно-синие,
Где взмелась уже метель.
Разыгралась, разметалась,
Крылья к небу подняла,
По дорогам разостлалась,
С плачем к ели подошла.
«Жутко в поле ночку темную
Коротать, царица Ель!
Приголубь меня, бездомную,
Бездорожную метель.
Пуховой лесной тропинкою
Легче зайки я скользну,
Ни одной сухой былинкою,
Ни листком не шелохну.
Под сосною, под высокою
Лягу в чаще отдыхать,
Жутко в поле одинокою
Меж сугробов ночевать».
Ель задумалась, качнулась,
Путь-дорогу ей дала,
А метель к земле пригнулась,
По тропинке поползла.
Вьется тихая, несмелая,
Плачет тонким голоском.
Впереди поляна белая
Расстилается ковром.
Как метель к ней подобралась,
Сразу крылья развела,
Разыгралась, разметалась,
По верхам гулять пошла.
С визгом, с ревом, с завываньем
Над вершинами кружит,
Похоронными рыданьями
В чаще эхо ей вторит.
Вся от ужаса шатается
На лесной опушке ель,
И над нею издевается
С долгим хохотом метель.

[до 1898]

«Шевелится дождик под окном…»

Шевелится дождик под окном[6].
Ночь темна.
Что-то шепчут липы под дождем
У окна.
Голос ночи, жалобен и тих,
Говорит:
Отчего утрата дней былых
Всё болит?
Отчего оторванный цветок,
Что упал
С серебристой липы на песок,
Не завял,
Но, оторван, дышит и живет,
И в тоске
Милосердной смерти к утру ждет
На песке?

1893

Имение Линдфорс

в Черниговской губернии

«Я люблю полусон…»

Я люблю полусон[7],
Полусвет, полумглу
Освещенных окон.
В полумгле, на полу —
Зачарованный блеск,
Нежный говор и плеск —
Струй ночных дождевых.
И дыханье живых
Ароматных цветов
У забытых гробниц.
Улетающих птиц
В небе жалобный крик.
Недосказанность слов.
В лицах тайны печать —
И всё то, что язык
Не умеет сказать…

[1897–1898]

[Петербург]

ОСЕНЬЮ[8]

I. «Тихо шиповник коралловый…»

Тихо шиповник коралловый,
Тихо роняет плоды
В лоно туманно-опаловой,
В лоно холодной воды.
Шепчутся ивы плакучие,
Шепчутся в сонной тиши:
Чьи это слезы горючие
Так хороши?
Тихо камыш колыхается,
Тихо засохший звенит:
Кажется, лето кончается,
Кажется, жизнь улетит?
Шепчутся травы поблекшие,
Шепчутся: как же нам быть?
Чем же нам лето усопшее,
Чем воскресить?

II. «Золотясь и пламенно краснея…»

Золотясь и пламенно краснея,
Смотрит лес в синеющую даль.
Вам может понравиться: