Излом

Мальчик покосился на Тимофея, и замер, прислушиваясь к резким, пронзительным голосам. А затем оба отчетливо услышали, как воздух прямо-таки наполнился бешеным топотом коней. На улице громко залаяли собаки; казалось еще чуть-чуть и они сорвутся с цепей, такого жуткого лая он еще не слышал. Клубок пыли, словно серое, тяжелое облако, надвигалось в сторону их дома, неся какую-то скрытую тревогу.

– Живо в дом, – приказал ему Тимофей на правах старшего брата.

Мальчуган сорвался с места, бросил корзину и побежал к дому. Пробегая мимо дома, заметил, как отец настороженно смотрел в окно, широкой ладонью отодвинув занавески в сторону.

Войдя внутрь избы, он увидел, как мама смотрела на угол комнаты и крестилась на старую, потрескавшеюся икону. Ее губы заметно дрожали и что-то шептали. Мария – младшая сестра, осторожно выглядывала из-за домашней печи, роняя встревоженный взгляд на мать и отца.

– Мама, что это? – спросила дочка, а в ее глазах притаился страх. Неповторимый, детский страх маленькой девочки. Но мать проигнорировала вопрос дочери, прислушиваясь к доносящимся звукам.

– Где Тимофей? – резко спросил отец.

– На дворе остался.

Таким он отца еще не видел. Батя в один миг отпрянул от окна и окинул всех взглядом: сына, дочку и жену. Что – то в его взгляде было новое, доселе невиданное: настоящий животный испуг, готовый в любую секунду перерасти в страх. В первую очередь не за себя – за свою семью.

– Зови Тимофея в дом. Только тихо, – беспокойство так и застыло на его грубом лице.

Мальчик пулей вылетел из дома, но Тимофея нигде не было. Во дворе было пусто. Лишь протяжно и неистово лаяла их дворняга, разрываясь до хрипоты. На хозяйском дворе гоготали гуси. И почему-то гвалт гусей страшил его больше, чем крики всадников, которые уже были у их ворот. Может оттого, что шипучих гусей он боялся как черт ладана, стараясь обходить их стороной, помня, как на прошлой неделе они гнались за ним. Он тогда споткнулся и упал, разодрав свое колено до крови, получив нагоняй от отца. «Такой уже большой, а все гусей боишься», – пристыдил его отец. – «Бери пример с Тимофея. Твой брат ничего не боится».

Тимофея он нашел в сарае, – прятался за дверью. Это был особый сарай. Без повода им туда заходить не разрешалось. Чисто оструганные бревенчатые стены и высокий потолок. Просторный, добротный, сделанный на века, как и все в хозяйстве отца. Стены увешаны инструментами: хищными серпами и лезвиями кос, зубастыми пилами и граблями, тяжелыми рубанками, топорами и долотами, тупорылыми деревянными молотками, острыми вилами и гвоздодерами. Здесь же – конская упряжь: старые и новые хомуты, кожаные уздечки, заржавевшие и поблескивающие свежим маслом стремена, подковы. Несколько деревянных колес, долбленое корыто, которое отец привез из города пару лет назад. С потолка свисает растрескавшаяся детская колыбель. Им она уже не понадобиться.

– Иди сюда, – услышал он шепот брата, и, покосившись на ворота, прошмыгнул в открытую дверь.

– Тебя батя в дом зовет, – едва он произнес эти слова, как Тимофей сразу накрыл его губы ладонью. От нее пахло сеном и еще чем-то отдаленно знакомым.

Брат закрыл дверь и прильнул к щели, которая была как раз на уровне его глаз. Он присоединился к нему, пытаясь и сам найти щель, толкаясь плечом.