Город пустых сердец

Солнце миновало зенит и стало спускаться к горизонту, закрывая и приглушая своими лучами бледно-лиловый диск Мароса. Зато Гортос на другой стороне неба уже показал свой бочок в ярко-синем ореоле.

Ер, притаившийся на крыше одного из зданий, поглубже натянул капюшон и передвинулся в более густую тень. Отряд точно должен проехать этой дорогой. Они обязательно должны проехать здесь.

Затея была опасной, очень опасной. Но и столь же необходимой. Если всё получится, Ер сможет обезопасить коммуну. Если не получится… об этом мальчик старался не думать.

И вот, в конце улицы показались первые колёсники охраны, солдаты в закрытых шлемах, на поясе – короткоствольные винтовки. Ехали медленно: торопиться некуда или ямы в древнем асфальте слишком уж непредсказуемы. Следом катилась телега с высокими бортами, груз лежал на самом дне, накрытый брезентом.

Ер подобрался. Главное – не упустить момент. Будет всего несколько секунд.

Электрогусеницы телеги скрежетали по разбитой дороге, погромыхивая на выбоинах. Отряд был всё ближе. И вот он уже потянулся под крышей, где притаился мальчик.

Ер взял разбег. Сейчас оттолкнуться от края и… Чья-то сильная рука ухватила мальчишку за шиворот и дёрнула назад в укрытие, едва не придушив.

– Данко, – прохрипел Ер, узнавая ловчего их коммуны. – Какого чёрта? Что ты здесь делаешь?

– Слежу, чтобы ты не наделал глупостей, – отозвался парень бесцветным голосом. Многих этот пустой голос пугал, но не Ера.

Отряд прополз мимо. Момент был упущен.

– Ты всё испортил! – прошипел мальчишка. – Они везут тела жнецов с окраины, и в телеге есть Перчатки Смерти.

– И что? – спокойно спросил Данко.

– Если я достану хотя бы одну, я разберусь, как она работает, – с вызовом ответил Ер. – И тогда мы сможем от них защищаться.

– И тогда они придумают новую конструкцию.

– Тогда я и новую украду!

Данко кивнул, а потом указал куда-то вниз на дорогу.

– Дрон с датчиками идёт следом, – пояснил парень. – Вылетишь на дорогу – через сорок секунд явятся жнецы и вырвут Кристалл из твоей грудной клетки. Хочешь, чтобы Лейла потеряла ещё и тебя?

– Не дави на меня сестрой, – насупился Ер. – Она меня сдала, да?

Ловчий кивнул.

– Она думает, я всё ещё маленький мальчик, – фыркнул Ер.

– Тебе двенадцать, – напомнил Данко.

– Я взрослый. Ты с восьми лет в одиночку по этажам лазал!

– Мне пришлось, – чуть холодно произнёс ловчий. – И тебе я такого не желаю. Идём. Пока они не решили прошерстить квартал.

Пока добрались до коммуны, стемнело. Под синим светом Гортоса все тени заострились, налились темнотой.

На общем месте в большой железной бочке горел костёр. Вокруг расселись дети, кутаясь в безразмерные потрёпанные куртки и штопанные покрывала. Среди детей сидел старик. Один из немногих.

Старики зачастую сами выходили к жнецам, чтоб не стать обузой для коммуны. Но только не этот. Сколько ему? Лет под восемьдесят? Невероятно много для жителя трущоб. Весь сморщенный, тощий, он оставался прытким и бойким. Потому до сих пор и жив. Кое-кто поговаривал, он ещё подростком сбежал из стеклянных стен. Мол, там люди – не люди, и жизнь – не жизнь. Кто знает. Но вот живёт среди прочих, трудится наравне со всеми, байками детей занимает и уловкам всяким учит. Сегодня байка была воспитательная.

– …шлем чёрный: за щитком ни глаз, ни лица не рассмотреть, – стращал старик. – На правой руке перчатка тяжеленная. Перчатка Смерти. Он ей – хвать!