За орбитой надежды

Раздражающий голос навигатора межпланетного шаттла выдернул Вея из липкой, нелёгкой дрёмы. Когда он успел заснуть? Не хотел же. Вот что значит «годы берут своё».

– Вы прибыли на орбиту Тефиды. Маршрут…

– Да заткнись ты, – хрипло пробурчал он, отщёлкивая тумблеры на приборной панели.

Навигатор – молчать, камеры – «вкл», локаторы – вниз, расчёт посадки… готово. Вей откинулся в кресло, потянулся губами к трубочке и жадно отпил воды. Над приборкой засветился экран, транслируя изображение замёрзшей океаниды.

– Ну что, Верка, приплыли, – Вей чуть покосился назад.

Доктор ничего не ответил.

– Вернадский? Слышишь меня?

Вей глянул на пояс. Выключил что ли? Да, выключил. Никакой памяти не осталось.

– Верка.

– Что? – во вшитом в ухо микродинамике послышался голос доктора.

– О! Заработал. Приплыли, говорю. Тефида. Мог ты подумать, что мы когда-нибудь сюда вернёмся?

– Вопрос открытый, – ёмко и пусто, как он это всегда умел, подчеркнул Вернадский.

Вей не стал отвечать. Что тут скажешь? Просто всматривался в дугу горизонта и светло-серую поверхность планеты.

Тридцать семь лет прошло. Вся Система с ног на голову перевернулась. Жизнь прошла. А ледяной старухе-океаниде всё ни по чём. Миллиарды лет она дремлет на дальней орбите, безразличная ко всему, даже к ярости термоядерной матери. Просто медленно нарезает свой эллипс.

Может, и вправду только ей по силам спасти их от гнева Амалии?

Какими же наивными дураками оказались земляне-предки, назвав эту звезду «надеждой». Амалия. Хорошее имя, чтоб запустить к ней в будущее ковчег нового человечества, но невыносимо горькое, когда на твоих глазах «надежда» рвёт это будущее в клочья, и всё летит в бездну, причём такую, где звёзды уже не светят…

– А ведь, как ты тогда говорил, так всё и случилось.

– Да, ничего удивительного, – отозвался Вернадский. – Топлива мало, на взлёт уже не хватит. Дорога в один конец, Вей. Ты точно решился?

Он не ответил. Просто направил шаттл на поверхность планеты.

Атмосфера Тефиды пожалела мелкое хилое судно. Его тряхнуло несколько раз в тропосфере, корректирующий двигатель компенсировал боковой ветер, и аппарат аккуратно опустился на вечные льды.

С трудом застегнув тугой термокомбинезон, Вей защёлкнул шлем и, подключив рюкзак, сделал глубокий вдох кислородно-азотной смеси. В голове полегчало, стало немного спокойнее. Усмехнувшись себе под нос, он открыл люк наружу.

– Никуда не уходи. Я скоро вернусь, – бросил Вей в сторону грузового отсека и нырнул в холод Тефиды.

Пещера-раковина ангара научно-исследовательской станции «Океан-Т» едва выступала из ледяной поверхности в сотне метров от шаттла. Поодаль, занесённый у основания сухой углеродистой пылью, из поверхности торчал фаллос старого ракетного тягача.

«Ты смотри, даже грузовик не забрали, – подумал Вей. Опираясь на равномерный поток ветра всем телом, он медленно продвигался в сторону станции. – Хотя кому это было надо? Закрыли, опечатали, а потом… потом всем стало на всё наплевать».

Тот день порвал судьбу Вея напополам. Он помнил всё, как будто это было вчера.

***

Крышка свинцовой капсулы отъехала в сторону, бодрящий ЦНС-активатор потёк по кровеносной системе, а над головой послышались бравые возгласы генерала Косфлота:

– Поднимайся, боец! Это твой день! Настало время показать, на что ты способен!