Все жанры Все авторы
Яд изумрудной горгоны - Анастасия Логинова

Яд изумрудной горгоны

Страниц

145

Год

2024

1895 год стал свидетелем тревожных событий, которые развернулись в ночь на первое мая, известную в европейской традиции как Вальпургиева ночь. В уединенных стенах института благородных девиц была разыграна настоящая драма: двое молодых врачей были застрелены, а среди них была обнаружена одна из юных воспитанниц, жизнь которой была безжалостно оборвана отравлением. Яд, как известно, historically считается утонченным орудием женского насилия, и все указывает на то, что именно одна из невинных девушек могла стать виновницей столь жестокого преступления.

Расследование этого загадочного дела было entrusted петербургскому детективу Степану Егоровичу Кошкину, который, несмотря на свою строгость, обладал проницательным умом и интуицией. Ему на помощь вызвался его близкий друг и сосед – эксцентричный химик Воробьев. Этот необычный персонаж славился своими глубокими знаниями в области криминалистики и современными методами анализа веществ, что надавало案件у особую остроту. У него был весьма нестандартный подход к сыскному делу, который сочетал в себе как науку, так и интуицию, позволяя углубиться в тайны, скрытые за стенами института.

Эта история стала настоящей головоломкой, где каждая из воспитанниц могла оказаться как женщиной-убийцей, так и жертвой обстоятельств, а под покровом благородства и отменного воспитания прятались мрачные тайны их душ. В ходе расследования Кошкин и Воробьев столкнутся не только с противоречивыми уликми, но и с закулисными интригами, которые никогда не должны были всплыть на поверхность.

Читать бесплатно онлайн Яд изумрудной горгоны - Анастасия Логинова

Пролог

май 1895, Российская империя, Санкт-Петербург

Жёлтое пламя свечи горело неровно – трепетало, металось, то почти гасло, то вспыхивало с новой силой. А ведь в дортуаре Павловского сиротского института было душно. Ни сквозняка – а пламя скакало, будто на ветру! Фенечка Тихомирова полагала, что это и есть прямое доказательство слов Агаши, что сегодня, тридцатого апреля, и в самом деле ведьминская ночь. Самая темная колдовская ночь, когда в мир божий вырывается и властвует нечистая сила, а ведьмы, черти и неупокоенные души усопших летят на Лысую гору, где водят хороводы у костров и предаются греховным увеселениям. Для юной Фенечки последнее было чересчур, но она верила словам Агаши, что сегодня после полуночи грань между мирами ненадолго станет столь же тонка, как и перед Крещением Господнем, и если хорошенько попросить, то духи дадут совет, выполнят просьбу… или хоть позволят еще разок посмотреть в лицо того, кто занимал все мысли Фенечки. Вместе им не быть никогда, Фенечка знала. Слишком многое стояло на пути. Но посмотреть-то, полюбоваться им еще хоть разочек можно?! За это, право, и душу не жаль отдать…

Так думала Фенечка, сидя у зеркала в душном темном дортуаре перед небольшим настольным зеркальцем со свечкою в руке. Сердце ее колотилось безумно, и звуки эти отдавались в висках, и с каждым ударом даже дышать как будто становилось труднее. Но Фенечка все вглядывалась в гладкую поверхность зеркала, туда, где трепетал огонек ее свечи, вглядывалась и… на миг ей показалось, что она действительно видит! Видит черты лица, бледного и печального. Такого знакомого, любимого. Видит глаза, смотрящие в сторону. Но вот – еще миг – и ясный взгляд его глаз вдруг устремился на нее, точно на нее.

Фенечка ахнула. Отшатнулась. Рука ее безвольно упала, не в силах больше держать ставшую невыносимо тяжелой свечку. А грудь Фенечки будто сковало обручем, да со стальными шипами – и все давило, давило, не позволяя сделать вдоха.

– Сердце, сердце… – без голоса прошептала Фенечка.

И уже в полузабытьи видела, как над ней, распростертой на полу, застыла в немом ужасе Любонька; как суетилась, шлепая по щекам, Агаша; и как приблизилась к ней, медленно и бесстрастно, тень третьей соседки, Нины.

Нину Фенечка не любила, побаивалась. Вот уж кто хоть с ведьмой, хоть с чертом договорится: ей бы и самой на Лысую гору лететь. Но теперь у Фенечки не было сил даже поднять глаза. Только и услышала сказанное Ниной, как приговор:

– Тоже помрет…

– Ты языком-то поменьше мели, Юшина! – тотчас взвилась Агаша.

– Не кричи, Агафьюшка, – совсем тихо осадила ее Люба. – Она права, в лазарет нужно. Дмитрий Данилыч всю ночь на месте, я знаю. Нина, не стой столбом, помоги!

Нехотя Нина приблизилась, и Фенечка почувствовала, как подруги подхватили ее обессилившее тело под руки, за талию, и осторожно повели по темным коридорам и лестницам.

А потом ослепил яркий свет лазарета, но Фенечка видела его как будто сквозь пелену и мало что могла разглядеть отчетливо. Все силы ее уходили на то, чтобы бороться с болью в груди и пытаться сделать еще хотя бы один вдох.

Изредка доносились до нее голоса подруг, плачущие, встревоженные, потом голоса мужчин, среди которых выделяла она один – знакомый, любимый голос, тот самый. Фенечка как будто и понимала, что взяться ему здесь неоткуда – он далеко, он о ней не думает, да и не знает. Но разглядеть лицо того, кто склонился над ней, Фенечка уже не могла. Очень хотела, но не могла. А ведь он звал ее по имени, просил взглянуть на него, просил не спать и все тряс ее руку. Или это был все же не он? Остро запахло спиртом и медицинской химией, блеснуло стекло шприца. Он смазал ее запястье холодной влагой и пообещал, что сейчас станет легче.

Вам может понравиться: