Сестры: точка отсчета, или Разделение

Холод. С тех самых пор, как меня поместили в это место, я никак не могу согреться. Время здесь тянется слишком медленно, и многие его отрезки стираются, не успев затронуть мой разум ни единым кротким мгновением.

Но что навсегда врезалось в мою память – это холод, пробирающий до костей. С самого первого дня, проведённого в этом месте, он преследует меня, ни на секунду не покидая. Здесь он исходит буквально отовсюду: от стен, от пола, от больничных коек и даже от людей.

Последнее – самое страшное, ведь холод, поселившийся в людских сердцах не удастся никогда искоренить. Иногда мне кажется, что именно этот холод является первопричиной появления всех остальных видов холода, включая физический.

Это не возможно. Согласно законам природы.

Я слишком долго живу здесь, для меня законы природы более не имеют никакого смысла.

Внезапно чувствую покалывание в правой ноге. Ещё бы, я сижу в одном положении уже много часов. Надо бы сменить позу и пересесть на другую ногу, но вместо этого я продолжаю сидеть. И как я только раньше не заметила, как нога затекает.

Хотя, за годы проведенные здесь я научилась не замечать многие вещи, пока о них осознанно не подумаешь.

Например, я часто раньше забывала о голоде, просто привыкла к нему. Я могла не думать о еде часами. Но сейчас это буквально не возможно. В голову то и дело врываются образы различных вкусностей. Да и что в этом удивительного. Одиночество моё затянулось.

Ты уже давно одинока.

Внезапно для самой себя мне хочется кричать и биться в истерике. Наверно именно этого она и хочет.

– Это тебе нужно? Увы, не выйдет. Скоро я умру и избавлюсь от тебя. – Я не узнаю своего голоса. Такой слабый и хриплый, но, несмотря на это, он разносится эхом по всей комнате.

А ведь смерть – это тоже своего рода холод. Вечный и неумолимый. Холод, для которого существует лишь один вопрос. Когда? Скорее бы.

Это невыносимо. Сколько я уже сижу здесь, на этому полу, за закрытой дверью, забившись в угол точно животное. Они забыли про меня, либо решили, что я безнадежна, что меня уже не вылечить.

Лечение – это вымысел. Они всегда знали, что оно бесполезно.

– Возможно. – Снова эхо. Здесь так неестественно тихо…

Значит они врали, всё это время. И теперь им это надоело, и они решили просто от меня избавится…

Сколько дней я уже одна. Три? Четыре?…

В первый день моего одиночества возле двери я слышала какую то возню, и на секунду мне показалась, что даже кто-то кричал. Хотя, возможно, так и было. Это место располагает для криков.

На второй день все стихло. Когда санитары не принесли мне завтрак, я пыталась их позвать, но безрезультатно. Я стучала в дверь, кричала и слышала, что кто-то проходит мимо, но не отзывается.

На третий же день я ослабела и сдалась. С того самого момента мой мир и погрузился в тишину, прерываемую лишь гудением электричества. Странно, ведь раньше я никогда его не замечала. Именно тогда я позволила себе первую мысль о скорой смерти.

От чего я умру? Мне всегда это было интересно. Вариантов у меня сейчас немного. Либо от голода, либо же я замерзну здесь насмерть.

Неужели они не могли мне что-нибудь вколоть, чтобы я недолго мучилась. Они ведь так давно меня знают, неужели им меня совершенно не жаль. Наверно у меня уже начался бред.

Внезапно снова о себе даёт знать нога. Я морщусь и решаю предпринять попытку встать с пола. Опираясь на стены я кое как встаю. Ногу будто пронзают тысячи кинжалов. Тяжело дыша и облокачиваясь на все, что находится у меня на пути, я добираюсь до раковины.