Картина маслом на холсте

Эрни уставился в лесной пейзаж, изображённый на огромном холсте. Том исчез между деревьями, самыми крупными соснами, составлявшими центр композиции картины.

Не зная, что предпринять, Эрни подошёл к картине и провёл пальцем по золочёной раме. На пальце остались крошечные капельки. Это было странно: стояло лето, день был ясный, в комнате было сухо.

– Что ж, теперь и мы идём искать. – Нина встала со стула, собирая разбросанные по столу карты в одну стопку. – Сейчас возьму ветровку с капюшоном – на всякий случай – и готова.

Нина прошмыгнула в свою комнатку, которую Том соорудил для неё в их магическом доме, когда забрал её жить к себе.

Капли на раме слились в крошечный ручей, намочивший добротный деревянный пол. Благо под ними никто не жил. На стволах нарисованных деревьев теперь появился мох, не масляный, а настоящий.

Через стену Эрни услышал, как скрипнула дверца узкого платяного шкафа в комнате Нины. Этот шкаф-ветеран много лет прослужил в школе (в которой работал Том, а теперь учились Нина и Эрни). Эрни однажды видел его в учительской, Том шёпотом назвал его «шкафом с местными скелетами», потому что чаще всего в нём прятались презенты от родителей учащихся, которые педагоги стеснялись показать директору. Однако Поль, директор школы (и старинный друг Тома), однажды всё-таки распорядился списать «эту рухлядь, в которой, чего доброго, заведутся клопы», и поручил Тому, как своему доверенному лицу номер один, проконтролировать процесс списания.

Эрни и Том починили шкаф (используя плотницкий инструмент, и совсем иногда – сложную универсальную магическую субстанцию, которую Том именовал туманом). А Нина отмыла, покрасила и разрисовала его.

Конечно, Том мог купить хороший новый шкаф, который мог бы украсить уютную комнату девушки-подростка, но Нина, усыновлённая Томом после того, как её мать (Том и Эрни называли её мачехой, если вообще упоминали её вслух) отказалась от неё, пока ещё не совсем привыкла к тому, что её новая семья заботится о ней. После того как Том или Эрни покупали для неё что-либо, что не относилось к категории вещей первой необходимости или не было нужно для учёбы, она могла начать «отрабатывать» потраченные на неё деньги, днями и ночами занимаясь домашним хозяйством в ущерб собственному здоровью и делам.

Был ли шкаф ветхим или обновлённым, а Нина уже взяла свою куртку и через полминуты будет здесь, нужно торопиться. Мягко, быстро и бесшумно, как кошка, крадущая рождественскую индейку с соседской кухни, Эрни дотянулся до банки с порошком для маскировки пространства, с невинным видом стоявшей на краю торца камина, а другой рукой схватил картонный коробок с кусочками мела, также лежавший неподалёку. Примерно в метре от картины он быстрым лёгким росчерком нарисовал на полу меловую дугу, надписав над ней несколько магических рун, которым обучил его Том, и развеял горсть чудно пахнущего порошка.

Нина повесила куртку на спинку стула и, наскоро прочесав свои пушистые волосы широким гребнем, стала собирать их в хвост.

– Шечаш иду, уже пчти гочова! – Она держала расчёску в зубах, как будто если бы она положила её на стол, все домочадцы подхватили бы ужасную заразу и умерли бы страшной смертью.