От пикселей к пулям. Город у реки

Омск зимой – это город, утонувший в снегу и в особой, пронзительной тишине. Казалось, мороз сковал не только Иртыш и Омь, превратив их в зеркальные ледяные равнины, но и сами души горожан, погрузив их в состояние медленной зимней спячки. Дома, серые коробки многоэтажек, стояли, словно призраки, закутанные в снежные одеяла. Редкие прохожие кутались в шарфы, пряча лица от колючего ветра, и спешили укрыться в тепле квартир. Жизнь текла здесь медленно и предсказуемо, как замерзающая река.

Среди этой умиротворенной картины, в обычной квартире на окраине города, жил Кирилл Волков. В свои двенадцать лет он был словно гость из другого мира, выхваченный из футуристического фильма и заброшенный в эту сибирскую глушь. В то время как его сверстники гоняли мяч во дворе и мечтали о новых компьютерных играх, Кирилл пропадал в своем маленьком “конструкторском бюро”, как иронично называла его комнату Анна, его мать.

Анна, учительница русской литературы в местной школе, была его единственным родителем. Она была женщиной с мягкими чертами лица и добрыми карими глазами, в которых, однако, часто мелькала грусть. Она любила своего сына безмерно, но ее беспокоило то, что он так сильно увлечен своим миром машин и проводов, что будто отдаляется от нее и от всего остального.

Однажды вечером, когда за окном бушевала метель, Анна зашла в комнату Кирилла. Он сидел за столом, склонившись над разобранным радиоприемником, и что-то паял. Комната была завалена деталями, инструментами и схемами.

“Кирилл, ты еще не спишь? Уже поздно”, – тихо сказала Анна, прислонившись к дверному косяку.

Кирилл вздрогнул и поднял голову. “Привет, мам. Не спится. Тут что-то с антенной, сигнал совсем плохой”, – ответил он, поправляя очки, которые сползли на кончик носа.

Анна подошла ближе и села на краешек его кровати, заваленной книгами и платами. “Ты все время что-то чинишь, собираешь… Тебе совсем неинтересно что-нибудь другое?”

Кирилл пожал плечами. “А что мне должно быть интересно? Телевизор смотреть? Или, как Сашка, воровать крышки от люков?”

Анна вздохнула. “Ну, не надо так. Просто мне кажется, что ты живешь в каком-то своем мире. Тебе совсем неинтересны обычные вещи”.

“А какие вещи обычные?” – спросил Кирилл, откладывая паяльник. – “Сплетничать, кто с кем встречается? Или обсуждать, у кого телефон круче? Это не для меня”.

Анна помолчала, глядя на сына. “Я понимаю, что тебе нравится то, чем ты занимаешься. И я рада, что у тебя есть увлечение. Но не забывай, что в жизни есть и другие вещи. Друзья, общение, любовь…”

“Любовь – это глупости”, – отрезал Кирилл, отворачиваясь к радиоприемнику.

Анна вздохнула. Она знала, откуда берутся эти его слова.

Анна встала и подошла к сыну. Она обняла его за плечи и поцеловала в макушку. “Спокойной ночи, сынок. Я люблю тебя”.

“Я тоже тебя люблю, мам”, – ответил Кирилл, не поднимая головы.

Анна вышла из комнаты, оставив Кирилла наедине со своими мыслями. Его взгляд упал на старую фотографию, стоявшую на столе рядом с паяльником. На ней был изображен молодой мужчина с улыбкой. Это был его отец, которого он никогда не видел. Кирилл взял фотографию в руки и долго смотрел на нее, пытаясь представить, каким бы он был, если бы отец был рядом. И в этой ледяной тишине сибирской ночи Кирилл мечтал о будущем, в котором он сможет узнать больше о своем отце и стать кем-то, кем бы он гордился.