1
Кронс де Гарр любил предрассветные сумерки. Их серая поволока прогоняла ночные кошмары, а первая трель игривых ласточек сгоняла сонливость не хуже крепкого чая. Он лежал в теплой постели и сурово хмурил брови, глядя в потолок. Это было его своеобразным ритуалом. Мужчина в эти моменты практиковал самогипноз, стараясь избавиться от ночных ужасов былой жизни. Помогало это не всегда, но на такие случаи у него был ещё один ритуал, самый приятный из всех. Он приподнялся на локтях и вгляделся в красивое лицо супруги. Рея крепко спала, склонив голову на бок. Ее губы были слегка приоткрыты и словно жаждали горячего поцелуя. Кронс не стал противиться искушению и с нежностью прильнул к её устам. На губах остался вкус спелой вишни – именно так он ассоциировал оттенок их секундной страсти.
Немного придя в себя, Кронс встал с кровати, оделся и отправился в комнату дочери. Боудика сладко сопела, обнимая плюшевого мишку. Ее волосы, сотканные из чистого мрака, змеились кудрями на подушке. Он с предельной аккуратностью поправил её одеяло и вышел в коридор.
Его трактир пребывал в крепкой дреме, лишь изредка постанывая старыми досками. Но ни одна половица не скрипнула под легкими шагами Кронса. Бесшумная поступь за многие годы вошла у него в привычку, от которой он никак не мог избавиться. Внизу он остановился у барной стойки, задумчиво погладил полированное дерево и уставился на ряд темных бутылок. Его лицо отражалось на чёрном стекле. Он был всё ещё красив, и пятьдесят вёсен не порезали его глубокими морщинами. Но глаза… Глаза выдавали в нём дряхлого старца. Травянистая жирная зелень вокруг зрачков была пропитана проседью былых несчастий.
Кронс схватил бутылку с терпким ежевичным вином, открыл пробку и глубоко вдохнул аромат отборной, забродившей "лозы". Он сделал ещё несколько глубоких вдохов над матовым горлышком, а затем уставился на потолок, как раз на ту его часть, где сверху спала Боудика. Мужчина не без сожаления воткнул пробку обратно и убрал бутылку на место.
Ещё раз зачем-то погладив стойку, Кронс отправился в подвал. Это было большое помещение, разделенное на три секции: винный погреб, склад для продуктов и тренировочный зал. Полированные булыжники стен дышали прохладой, и мужчина невольно поежился.
В это время он обычно тренировался. И сегодняшний день не был исключением. Он взял катану и завязал себе глаза черной лентой. Привычные движения и шелест клинка по воздуху его успокаивали. Когда он закончил, из маленьких бойниц пробился первый луч солнца. Хмыкнув себе под нос, Кронс повесил меч обратно на стену и присел на тонкий коврик. Медитация являлась его последним утренним ритуалом. Она помогала избавиться от лишних мыслей и настраивала на рабочий лад. Хотя работы у него в последнее время было немного. Посетителей становилось всё меньше, и Кронс периодически задумывался о том, как он с семьёй будет зимовать, если не сможет отложить необходимые сбережения на дрова, еду и налоги. Прогнав невесёлые мысли и закончив медитацию, мужчина поднялся наверх.
Солнце испепеляло сумерки и стучалось в окна, стелясь по полу золотым покрывалом. К пенью ласточек подключались другие птицы, а это значило, что скоро все проснутся. Кронс вышел на улицу и придирчиво посмотрел на вывеску. Краска потрескалась, а буквы, выводящие поэтическое название, поблекли. Трактир "Сгоревшая сакура" был сложен из крупных каменных блоков, его окна и двери сверкали новизной и надёжностью, и только вывеска подкачала…Её давно надо было освежить, но у мужчины не поднималась рука это сделать. Он находил в этом миниатюрном запустении какие-то пророческие нотки.
