Все жанры Все авторы
Тьма - Глен Кук

Тьма

Автор

Страниц

330

Год

2008

Среди ветерка, который ласкает и произносит шепот, я слышу мелодию скулежа. Эта тишь нарушена громом, который раздаётся, словно диковинный симфонический концерт, созданный невидимыми музыкантами. Молнии, словно гневные кнуты, лупят равнину, пересекаясь в воздухе, и сотрясают камни, словно пробуждают затаенную ярость. Даже Тени, скрывающиеся в глубине, не могут устоять перед этим шоу эмоций, способных сокрушить все на своем пути. Раньше, когда здесь царило мрачное совершенство, на этой равнине теперь видны шрамы ужасающего катаклизма, оставленные временем и силой природных стихий. Почва прорезана глубокой искривленной трещиной, напоминающей рубец, оставленный страшным ударом измученным хлыстом молнии. Ширина трещины такова, что даже ребенок с легкостью может перейти ее где угодно, но она также глубока, словно бездонный колодец. Возле земли поднимается и расплывается густой туман, окрашенный в бесчисленное множество оттенков всех цветов радуги, но они погружаются в бездонное множество разных видов черного и серого. В самом безымянном центре равнины возвышается таинственная серая крепость, огромная и невообразимо древняя. Она является свидетелем истории, которая ушла далеко за пределы памяти человечества. Одна из башен фортификации рухнула через трещину, через которую прокладывается путь в глубину земли. Из недр этой крепости, нарушая поглощающую тишину, доносится ритмичный, медленный звук, словно там внутри бьется сердце вселенной, создавая ощущение спокойствия и усыпляя мысли. Смерть - это вечность, которая становится камнем, замыкающим лица и истории. Каждый камень, хотя и немой, хранит свою историю и помнит предшествующие времена.

Читать бесплатно онлайн Тьма - Глен Кук

Ветер скулит, завывая с рокочущим придыханием. Грохочет гром, молнии обрушивают на равнину блистающих камней неистовую силу ярости, устрашая даже Тени.

Равнину, знававшую пору мрачного совершенства, избороздили шрамы – следы ужасного катаклизма. Почву рассекает изломанная расщелина, похожая на рубец от удара иззубренным хлыстом молнии. Она не широка: ребенок без труда перешагнет ее в любом месте, – но глубока так, что кажется бездонной. Клубится и стелется туман. В нем просматриваются всевозможные оттенки всех цветов радуги, но все они тонут во множестве вариантов черного и серого.

В самом центре долины высится таинственная серая цитадель. Огромная и немыслимо древняя – древнее людской летописной памяти. Одна из башен обрушилась поперек расщелины. А из глубины твердыни, нарушая мертвящую тишину, доносится ритмичный, медленный, навевающий дрему стук – словно там бьется сердце мира.

Смерть есть вечность. Вечность есть камень. Камень есть молчание. Говорить камень не может. Но он помнит.

1

Старик поднял глаза. Перо, которым он что-то царапал, дернулось, выдавая раздражение, вызванное тем, что его прервали.

– В чем дело, Мурген?

– Я прогулялся с духом. Мы ведь тут недавно почувствовали, что земля подрагивает, не так ли?

– Ну, и что дальше? Не вздумай брать пример с Одноглазого и морочить мне голову всяким вздором. У меня на это нет времени.

– Чем дальше на юг, тем ужаснее разрушения.

Старик открыл было рот – и закрыл его, решив поразмышлять, прежде чем скажет что-нибудь еще.

Старик. Костоправ. Капитан Черного Отряда, а нынче еще и полноправный военный диктатор Таглиоса со всеми подвластными ему землями, он отнюдь не казался такой уж большой шишкой. Ему хорошо за пятьдесят, скорее даже ближе к шестидесяти. За последние четыре года он малость погрузнел, потому как почти все это время сиднем просидел в гарнизоне. Лоб у Старика высокий, с залысинами. Недавно он отрастил трогательную бородку с проседью, которой немало и в волосах – там, где они еще остались. А ледяные, глубоко посаженные глаза придают Старику столь суровый вид, что иной раз просто оторопь берет.

Из-за этого взгляда он смахивает на какого-то психопата-убийцу, хотя сам он об этом не догадывается. Вслух об этом никто не говорит, а Старику и невдомек, почему от него порой люди шарахаются. Даже обидно становится.

А дело-то в его глазах. Главным образом в них. Взгляд у него как у вурдалака, просто в дрожь бросает. Сам он считает себя обычным человеком, так – один из парней. Большую часть времени. Но уж коли догадался бы об этом своем свойстве, то непременно использовал бы его на всю катушку. В то, что морочить людям голову просто необходимо, он верил чуть ли не свято.

– Давай пройдемся, Мурген, – промолвил Старик, поднимаясь на ноги.

Во дворце, если разговор не предназначен для чужих ушей, лучше всего беседовать на ходу. Он похож на огромные соты, пронизанные лабиринтом бесчисленных тайных ходов и лазов. Это переплетение коридоров я наносил на карту, но обойти все закоулки не смог бы и за всю жизнь – даже если бы нам не предстояло не сегодня-завтра выступить на юг.

Впрочем, никогда нельзя было исключить и возможность того, что все сказанное нами будет услышано кем-нибудь из наших друзей. Хорошо еще хоть врагов нам удавалось удерживать в достаточном отдалении.

Вам может понравиться: