По цыганским законам

Лаура, подходя к отчему дому, заметила развешанные ковры на заборе. Улыбнулась. Летом ковры всегда «сушились» на заборах, никто их не крал, по качеству и количеству ковров можно было определить, кто живёт в этом доме. Висят ковры – живут цыгане, много ковров, хорошего качества – неплохо живут. Только на каменные заборы ковры не вывешивали. Чаще всего за такими заборами жил Барон и его люди.

Лаура возвращалась с практики, она училась на портного, жила в городе в общежитии, домой приезжала, но не так часто, как хотелось. С деньгами у семьи было не густо. Надо сказать, что и устроиться в колледж было не просто. На бюджет – нужно было иметь высокий балл в аттестате, платно семья не потянула бы. Но в администрацию колледжа поехал барон и всё устроил. Даже комнатку в общежитии ей дали на первом этаже, где она жила одна. Так надо было, как сказал барон. Чтобы не было искушения выпить и повеселиться с другими студентами, и чтобы не ходила над головами других. У цыган это огромный грех – если женщина пройдёт над мужчиной или просто коснётся его юбкой, всё – мужчине не жить в этой общине, он будет изгнан. Так и было, если изгоняли мужчину из общины, его должна была коснуться женщина своей юбкой. Правда, замужняя.

Едва открыла калитку, как её сбили с ног братья – погодки, которые играли во дворе, а увидев Лауру, кинулись к ней наперегонки. Знали, что обязательно привезёт что-нибудь из города, где училась.

– Держи, это тебе, не толкайся Гриша, тебе тоже есть, – раздавала лакомства Лаура.

Едва схватив большую конфету, мальчишки бежали куда-то вглубь двора, видно там у них был «лагерь» – может быть, даже «военный». Лаура улыбнулась и прошла в маленькую летнюю кухню. Она знала, что мать скорее всего будет там, если её нет во дворе, в доме они только ночевали.

– Здравствуй мама, – окликнула она очень худую женщину, стоявшую спиной к двери, размешивавшую что-то в большой сковороде.

– Здравствуй, доченька, – обернулась женщина, – надолго?

– Завтра надо вернуться, а через месяц каникулы.

– Хорошо, поможешь мне, что-то у меня сил нет совсем.

– К врачу, конечно, не ходила.

– Да чего ходить, – показала мать на едва заметный живот.

– Понесла?

– Да, девочка, наверное, будет. Всё не так, как с мальчишками.

– Хорошо бы.

– Да, только вот ты уехала на учёбу и помочь некому. Если что большое, приходят от Болговых девчонки, помогают, а мне сейчас и по малым нуждам тяжело.

– Я и сегодня помогу, и завтра.

– Вот хорошо-то как.

На кухню забежал Гриша – толстенький мальчик пяти лет от роду. Схватил пирожные, лежавшие грудкой в тарелке и убежал.

– Откуда столько пирожных и пирожки вот – с мясом?

– Вчера Романа хоронили, а это поминать дали.

– Романа? А разве он болел?

– Нет. Утонул.

– Как так? Он ведь плавал хорошо. Мы с девчонками один раз видели.

– Не знаю, говорят, сердце прихватило.

– А отец где?

– Наш папка туда пошёл. Завтра он с бригадой на стройку уезжает.

– А кому – цыганам?

– Нет, русские какие-то купили дом, надо переделать. Да тут и недалеко – в соседней деревне.

– Мам, знаешь, вот и не знаю, как сказать.

– Говори, коли начала.

– Я на практике познакомилась с парнем. Мы шили, а они машинки ремонтировали. Такой хороший. Гуляли с ним. Он в соседнем колледже учится – мы на Кирова 55, а они – на Кирова 43. Оператор швейного оборудования.