Оборотень

Оборотень

1

Это случилось много лет назад. Мне тогда было пятнадцать лет.

Деревня, в которой я жил, находилась в таком глухом месте, что только сборщики налогов в неё и заглядывали. Со всех сторон её окружали непроглядные леса и непролазные болота. Была, правда, и дорога, но такая, что даже после маленького дождичка становилась непроходимой от грязи.

Домов в деревне было двадцать. Главным считался кабачок – в нем после тяжёлой работы крестьяне

отмечали завершение дневных дел

, а кумушки обменивались сплетнями. Раз в месяц хозяин кабачка отправлялся в соседнюю деревню за товаром. Вместе с бочкой вина, окороками и вяленой рыбой он привозил новости, которые пришли в ту деревню и

з ближнего города, где в соборе

святого Лазаря хранились чудодейственные мощи, а в ближний город – с богомольцами – из столицы и

других мест нашей страны. Эти новости были главным развлечением в скудной на события жизни обитателей нашей деревни, ведь большинство из них не видели даже ближнего города.

Всё началось с того, что после очередного посещения хозяином кабачка соседней деревни наш «медвежий угол» потрясла необычная и страшная весть. Говорили о таинственном и бесследном исчезновении единственного сына нашего государя, принца Хилеаса, и о цепочке таинственных и кровавых смертей, произошедших после исчезновения юноши во дворце.

Некоторых придворных и служителей якобы находили разорванными на куски прямо среди бела дня. Наслушавшись чужих разговоров, я всю ночь не мог уснуть в нашем маленьком домике на самой окраине. В ту ночь дул сильный ветер, и хлипкий домик скрипел и стонал под его напором. Дождь хлестал по гнилой соломенной крыше, протекал сквозь неё и барабанил по специально подставленной миске. Лишь на рассвете непогода начала утихать. На едва тёплой печи, зарывшись в тряпьё и накрывшись драной отцовской шубой, спали и ворочались во сне шесть моих братьев и сестёр, из которых я был самым старшим. На лавке, возле печного устья, скрючившись, сидела и кашляла наша мать, которой после смерти отца приходилось работать за двоих. Ей всю ночь нездоровилось, и она не ложилась. Я тихонько сидел в уголке, смотрел на неё, а сам всё думал и думал о принце Хилеасе, о тёмных силах, похитивших его, и о том, как я помог бы ему, окажись я во дворце. Иногда холодная капля срывалась с потолка и попадала мне по затылку, а то и сразу стекала за шиворот.

В эту минуту отворилась дверь и вошла высокая, светловолосая и румяная женщина в тёмном мужском плаще. Это была наша соседка

Эстебальт, или просто тётя Эсте. Она жила вдвоём с маленькой дочкой Ивой. Тётя Эсте была знахаркой и лечила людей и скотину в деревне. С её знаниями эта добрая женщина могла бы легко нажиться, но она часто лечила бесплатно, а потому была не богаче нас. Она принесла моей матери лекарство.

– Ну, как дела, голубушка? – обратилась тётя Эсте к маме.

– Плохи, плохи, – ответила мать. – Думала ли я, когда в юности мой муж вплетал мне в косы рябиновые кисти, как принято у невест, что стану так жить?

– Ну-ну, голубушка, крепись. Подумай, ведь как ни плох твой дом, а всё же он у тебя есть. И дети все при тебе и все живы. А вот у нашего государя при всех его богатствах нет больше сына. Где сейчас юноша? Может, где-то с чужими людьми, холодный, голодный, без крыши над головой. А может, ему не нужны уже ни пища, ни еда, ни кров, – сказала тётя Эсте. – Выпей вот этот отвар, и тебе полегчает.